Плез очень надо 54 БАЛЛЛАСжатое Изложение!!!!!!!! Необходимо сжать Изложение Знаменитый Энрико

Плез очень надобно 54 БАЛЛЛА

Сжатое Изложение!!!!!!!! Необходимо сжать Изложение

Известный Энрико Спаргетти по справедливости считался фаворитом богов и людей. Сильный и великолепный собою, он обладал чарующим гласом, и теснее при первом выступлении собственном превзошел всех других знаменитых певцов и получил прозвище Орфея. Как и все певцы, не имеющие медли для литературных занятий, Энрико долгое время совершенно не знал, кто таковой Орфей, именованием которого нередко его именовали. Скажи мне, кто был этот Орфей, имя которого я так часто слышу как хвалу? жил? И неужели этот тенор был так превосходнее меня, что меня скрашивают его именованием? Я в этом очень сомневаюсь. Высокообразованный Гонорий в ответ сказал певцу миф об Орфее. Деревья, рассказывал Гонорий, привлекаемые мощью великолепных звуков, толпились вокруг певца и давали ему тень и прохладу; зачарованные скалы теснились к нему; птицы лесные оставляли свою чащу, а животные свои трущобы и тихо и кротко внимали сладостным песням Орфея Деревья, рассказывал Гонорий, привлекаемые мощью великолепных звуков, толпились вокруг певца и давали ему тень и прохладу; зачарованные горы теснились к нему; птицы лесные оставляли свою чащу, а животные свои трущобы и тихо и кротко внимали сладким песня Орфея... Так это притча! со вздохом облегчения произнес горделивый певец, но никак не мог свыкнуться с тем, что, хоть и сказочный, Орфей стоит во сужденьи людей выше его, и, опять слыша его имя, произносимое в похвалу, каждый раз ощущал как бы укол в самое сердечко. Я желаю обосновать Орфею и его фанатам, что я, Энрико Спаргетти, могу сделать не меньше, чем он. К следующему воскресенью собери в моем пригородном саду три либо четыре дюжины ослов Ослов! воскрикнул изумленный и испугавшийся Гонорий, но певец яростно топнул ногой и закричал: Ну да, ослов! Ты узреешь, что будет с ними, когда их слуха коснется мой вдохновенный глас. Наступило воскресенье. И вот при громе рукоплесканий показался на эстраде Энрико Спаргетти, несколько бледноватый, несколько взбудораженный, но решительный и прекрасный в собственной отваги. При первых же звуках чарующего гласа, превратившего все земное в небесное, два осла сходу взревели, беспомощно захлебываясь и стеная, в середине возвышая голос практически до раскатов пророческого крика и оканчивая теми же немощными и мученическими выдыхами. Энрико сделал аккомпаниатору символ переждать и дать хозяевам ишакам окричаться. Но только только певец снова открыл рот, теснее не два, а 10, двадцать ослов нестройно взревели, путаясь в гласах друг друга и своими громовыми раскатами покрывая не только нежнейшее пианиссимо певца, но и самые его отчаянные форте. Бесполезно расстроенный Энрико повышал глас: теснее все четыре дюжины ослов неясно ревели, как в заключительный денек земли. Это же невероятно! разговаривал в уборной Энрико, в слезах припадая на грудь также потрясенного Гонория. Ах, Гонорий, а ведь над этой песенкой плакал сам правитель бразильский! Я сам сам! плакал для этих ослов, чего не делал даже для английской царицы Нет, я их проберу: долой лирику я дам им драму. Я их перекричу! Пожалей глас, Энрико, я умоляю тебя! плакал Гонорий. А Орфей жалел? Нет, я их перекричу! Я их перереву. Но и в этот раз все усилия Энрико оказались бесплодными; Ослы ревели, как горная лавина, и бесполезно, бегая по сцене, старался перекричать их священный певец слушателям был виден только его открытый рот. Так грустно окончилось состязание Энрико Спаргетти с Орфеем, и неразговорчиво разъежались приглашенные, когда Энрико сказал чуть слышно ужаснувшемуся секретарю: Гонорий, пригласи доктора. Кажется, я сорвал голос. К счастью, тревога оказалась ложною и через месяц утомленный голос известного певца восстановился до минувшего блеска и силы. В то же время, благодаря усердьям Гонория журнальчики вполне согласно растолковали постоянный рев ослов конкретно тем, что животные были восхищены и покорены чарующим большого артиста. И прозвище Орфея утвердилось за ним навсегда.