необходимо записать сказку о животных, растениях либо народное предание о происхождении

Жара стояла над землей теснее целый месяц. Взрослые говорили, что эту жару видно "невооружённым глазом".

- Как это можно узреть жару? - спрашивала всех Таня.

Тане было 5 лет, и потому она каждый денек узнавала от взрослых много новых вещей. Вправду, можно было поверить дяде Глебу, что "сколько ни проживёшь на этом свете, хоть триста лет, а всего не узнаешь". 

- Пойдём наверх, я для тебя покажу жару, - произнес Глеб. - Оттуда лучше видно.

Таня вскарабкалась по крутой лестнице на мезонин. Там было светло и душно от нагретой крыши. Ветки ветхого клёна так упрямо лезли в окна, что окна тяжело было закрыть. Может быть, поэтому они всё лето и простояли настежь.

На мезонине был балкон с резными перилами. Глеб показал Тане с балкона на луга за рекой и на далекий лес.

- Видишь жёлтый дым? Как от самовара. И весь воздух дрожит. Это и есть жара. Всё можно увидеть человечьим глазом. И жару, и холод, что желаешь.

- А холод - когда снег? - спросила Таня.

- Нет. Даже летом можно увидеть. Вот будут прохладные дни, тогда я для тебя покажу, как выглядит холод.

- А как?

- Небо вечерком посещает зелёное, как влажная трава. Прохладное небо.

Пока же стояла жара, и больше всех от неё страдала малюсенькая лягушка. Она жила во дворе, под кустом бузины.

Двор так раскалялся от солнца, что всё живое пряталось. Даже муравьи не решались выбегать днём из подземных собственных муравейников, а долготерпеливо дожидались вечера. Только одни кузнечики не побаивались жары. Чем горячее был день, тем выше они скакали и звучнее трещали. Словить их было невероятно, и лягушка начала голодовать.

Единожды она нашла щель под дверью в каменный погреб и с тех пор все деньки просиживала, сонная, в погребе, на прохладных кирпичных ступеньках.

Когда молодая работница Ариша опускалась в погреб за молоком, лягушка просыпалась, прыгала в сторону и скрывалась за разбитый цветочный горшок. Ариша каждый раз пронзительно вскрикивала.

По вечерам лягушка вылезала во двор и осторожно пробиралась в тот угол, где на клумбе распускался к ночи табак и тесно росли кустистые астры. Цветочки каждый вечер поливали из лейки, и потому на клумбе можно было дышать, - от политой земли тащило сыростью, а с пахнущих белоснежных цветов табака изредка падали на голову прохладные капли.

Лягушка посиживала в мгле, таращила глаза и ждала, когда люди перестанут ходить, собеседовать, звенеть стаканами, стучать медным стерженьком от рукомойника и, в конце концов, прикрутят лампы, задуют их, и дом сходу сделается тёмным и таинственным.

Тогда можно будет немножко попрыгать по клумбе, пожевать листья астр, потрогать лапкой заснувшего шмеля, чтоб слушать, как он заворчит через сон.

А позже прокашляются и заорут по всем дворам петушки и придёт полночь - самое хорошее время. Может быть, даже упадёт роса и в мокрой травке заблестят звёзды. Ночь будет тянуться длинно, тихая и холодная, и в лугах загудит нелюдимая птица выпь.

Бородатый Глеб был ветхим, опытным рыболовом. Каждый вечер он убирал со стола скатерть, осмотрительно рассыпал из различных коробочек бронзовые золочёные крючки, круглые свинцовые грузила и прозрачные разноцветные лески и начинал чинить свои удочки. Тогда Тане не разрешалось подходить к столу, чтобы какой-нибудь "мушиный" крючок не впился ей в палец.

Когда Глеб чинил удочки, он всегда напевал одно и то же:
Посиживал рыбак весёлый 
На берегу реки, 
И перед ним по ветру 
Качались поплавки.

Но в это лето Глебу пришлось туго - из-за засухи пропали червяки. Даже самые бойкие мальчишки отказывались их копать.

Глеб пришёл в унынье и написал на воротах дома громадными белоснежными знаками:
"Тут ПРОИЗВОДИТСЯ СКУПКА Червяков ОТ НАСЕЛЕНИЯ".

Но это тоже не посодействовало. Прохожие останавливались, читали надпись, с восхищением качали головами: "Ну и коварный же человек, чего написал!" - и шли далее. А на второй денек какой-то мальчишка приписал внизу такими же огромными знаками:
"В Размен НА КАРТОФЕЛЬНОЕ ВАРЕНИЕ".

Пришлось стереть надпись.

Глеб начал ходить за три километра в овраг, где под кучами ветхих щепок можно было накопать за час 10-ка два червяков.

Глеб их берёг, будто эти червяки были золотые: перекладывал сырым мхом, завязывал банку с червяками марлей и держал её в тёмном погребе.

Там-то их и нашла маленькая лягушка. Она длинно трудилась, пока стащила марлю, позже залезла в банку и начала есть червяков. Она так увлеклась, что не увидела, как в погреб спустился Глеб, вынул её из банки за задние лапки и вынес во двор."Там Таня кормила злую подслеповатую курицу.

- Вот! - сказал Глеб строгим гласом. - Человек трудится в поте личика, чтоб нарыть хоть десяток червяков, а дерзкая лягушка бесстыдно их крадёт. И даже выучилась развязывать марлю. Придётся её наказать.

- Как? - спросила с испугом Таня, а курица искоса посмотрела на лягушку прищуренным глазом.

- Дать её на съедение этой курице - и всё!


-