Что такое футлярность? Какие рассказы посвящены этой теме? Какую опасность для

Понятие футлярности очень обширное. Его смысл более полно раскрывается в маленькой трилогии Чехова: рассказах Человек в футляре, Крыжовник, О любви. В конце рассказа Человек в футляре Иван Иваныч Чимша-Гималайский, только что узнавший о футлярном человеке учителе Беликове, разговаривает: А разве то, что мы живем в городке в духоте, в тесноте, пишем негодные бумаги, играем в винт, разве это не футляр? А то, что мы проводим всю жизнь посреди бездельников, сутяг, глупых, праздных дам, разговариваем и слушаем разный вздор, разве это не футляр? То есть футляром можно считать жизнь в суете, по выдуманным правилам, повиновение происшествиям обыденную людскую жизнь вообщем.

2-ой рассказ трилогии продолжает открывать тему футлярности. Иван Иваныч рассказывает о собственном брате, который, сидя у себя в канцелярии, грезил о том, как будет есть свои собственные щи, от которых идет такой лакомый запах по всему двору, есть на зеленой траве, дремать на солнышке, посиживать по целым часам за воротами на лавочке и смотреть на поле и лес . Казалось бы, он желает вырваться на природу освободиться от канцелярской рутины, от того, чтобы писать ненужные бумаги и играть в винт. Что же здесь отвратительного?

Насторожиться заставляет поглощенность Николая Ивановича Чимши-Гималайского собственной мечтой: Сельскохозяйственные книги и всякие эти советы в календарях сочиняли его удовлетворенность, возлюбленную духовную пищу; он обожал читать и газеты, но читал в них одни только объявления о том, что продаются столько-то десятин пашни и луга с усадьбой, рекой, садом, мельницей, с проточными прудами. Если сельскохозяйственные книжки сочиняют духовную еду, означает, духовные запросы человека невелики.

И вот сбылась мечта, цель достигнута. Есть и усадьба, и парк, и крыжовник. Сам Николай Иванович устарел, располнел, обрюзг; щеки, нос и губы тянутся вперед, того и гляди, хрюкнет в одеяло.

Иван Иванович в конце рассказа Крыжовник произносит проникновенную речь о том, что счастья нет и не обязано его быть, а если в жизни есть смысл и цель, то смысл этот и цель вовсе не в нашем счастье, а в чем-то более разумном и большом. То есть счастье как самоуспокоение это тоже футляр.

Эта мысль служит лишь прологом к третьему рассказу О любви, который, в отличие от первых 2-ух, не заканчивается обширной моралью. В конце заключительного рассказа трилогии дается описание солнечного утра.

Павел Константинович Алехин, третий рассказчик, рассказывает о для себя о собственной несостоявшейся любви. Он, будучи кабинетным человеком, занимался сельским хозяйством. Жил в бедности и томном труде. Он полюбил, но не сумел и не захотел сблизиться с возлюбленной дамой. Он рассудил, что не считая того ежедневного существования, которое уже есть у его возлюбленной, он Не может предложить ей другого; что, вероятно, она его разлюбит и что тогда? Он разрушит семью и не сможет дать возлюбленной ничего.

Невозможность избавиться от своего футляра от рамок существования, которые сам же для себя и сделал, в этом, наверное, самый широкий смысл футлярности, заложенный в трилогии Чехова.

Футлярный человек был показан Чеховым в образе учителя географии Ипполита Ипполитыча (рассказ Учитель словесности), Серебрякова (пьеса Дядя Ваня).

Футлярные люди у Чехова не просто забавны, но небезопасны и вредоносны. Писатель лицезрел опасность Беликовых в том, что они подавляют все живы проявления, и люди не имеют силы сопротивляться. Футлярность порождает ужас: Мы, учителя, опасались его, разговаривает Буркин. Оказывается Беликов держал в руках не только гимназию, но и весь город долгих пятнадцать лет. Под влиянием таких людей, как Беликов, за последние 10 пятнадцать лет в нашем городке стали бояться всего. Побаиваться звучно сказать, посылать письма, знакомиться, читать книги, побаиваться подсоблять бедным, учить грамоте... Все живут по правилу Как бы чего не вышло, все становятся футлярными людьми.