Рассказ кто таковой Одоевский?

Особенность поэтики басни Игоша : Сосуществование параллельных планов умопомрачительного и реального воспроизведено тут как неуловимое, просто переливающееся одно в иное чередование детской грёзы и реальной жизни, как состояние полусна-полуяви, когда факты сиюминутного бытия продолжают свою жизнь, своё развитие в иной, ирреальной ипостаси и опять ворачиваются в реальность [Турьян 1991: 23]. Три главные пространственные точки зрения (повествователя, сказочного существа Игоши, точка
зрения взрослых персонажей священники и няни) , которые выделяются в структуре повествования, подходят различным ракурсам в описании и изображении событий. Мифопоэтическое представление о пространстве появляется теснее после оглавленья. Игоша существо в славянской мифологии. Теснее в самом начале сказки формируется семантическая оппозиция: умопомрачительное реальное. Место басни представляет ребяческая. Игрушки, ковёр, нянюшка - это особенного рода номинации, локальные указатели. Они не имеют пространственного значения, но относят изображаемое к определённому месту, в частности к ребяческой: Я посиживал с нянюшкой в ребяческой; на полу разостлан был ковёр, на ковре игрушки (тут и в дальнейшем цитаты приводятся по факсимильному воссозданью издания 1833 В. Ф. Одоевский Сказки Иринея Модестовича Гомозейки с учётом норм современной российской орфографии и пунктуации) . Лексема игрушки центральная в подходящей сематической группе. Она соединяет слова с периферийной семой локальности, такие, как моська, барабан, барабанщик, колясочка. Реалии реальной жизни заполняют место мифического существа: махонький человек прямо к столу, где у меня стояли рядком игрушки, вцепился зубами в салфетку и потянул её, как собачонка; посыпались мои игрушки: и фарфоровая моська вдребезги, барабан у барабанщика выскочил, у колясочки слетели колёса... Мифопоэтическое пространство, столь существенное для В. Ф. Одоевского, воплотилось в таких означаемых пространственных объектах, как дверь, окно (рама) : Вдруг дверь отворилась... ; и я, бывало, как дверь, окно ли отворится тотчас забегу посмотреть. ; рама выскочила, и Игоша с ботинкой на голове запрыгал у меня по комнате . Знаменито, что образ двери в древности интерпретировался как тот горизонт , та граница , которые глядели в противоположные стороны света и сумрака и образно выражали точку предела . Окно как взор на мир также устойчивый образ, используемый в литературе. Место басни сразу является и открытым, и замкнутым. В басне, с одной стороны, упоминаются город, дорога, изба, конюшня, церковь. С иной место ограничено ребяческой комнатой с няней и игрушками. Это пространство равномерно сужается для повествователя, изменяется окружение ребёнка. Он оказывается в пустопорожний комнате: батюшка ...посадил меня в порожнюю комнату, такую порожнюю, что в ней не было ни стола, ни стула, ни даже лавки . Место сужается ещё больше: В слезах я побрёл к углу ; батюшка увидит, я вновь в угол. При помощи циклических лексических средств подчёркивается сосуществование параллельных планов повествования: игрушки, а меж игрушками я ; ..и я очутюсь на ковре с игрушками посредине комнаты ; и я опять очутился на ковре меж игрушек ; Смотрю, маленький человечек прямо к столу, где у меня стояли рядком игрушки.. . посыпались мои игрушки ; зачем ты сронил мои игрушки, едакой злыдень! . Герой-повествователь живёт сразу в реальном и фантастическом пространстве. Молодому созданию недалёк хоть какой мир. Его окружают предметы реального места, они же есть с ним и в мире грёз. Повтор слов с непосредственно-предметным значением придаёт достоверность повествованию : и Игоша стал повёртываться со стороны в сторону и вновь к столу, на котором нянюшка поставила собственный священный чайник, очки, чашечку без ручки, и два куска сахару... .