как соотносится культура Столичной Руси государственная и личностная составляющие?

На протяжении XVI в. в культуре скапливались такие черты и свойства, которые по отношению ко всей предшествовавшей древнерусской духовности были непременно кризисными и в конечном счёте переходили в новое качество, подготавливая такую ценностно-смысловую парадигму в истории российской культуры, которая бы более подходила наступающему Новенькому времени. Тут многовековая традиция древнерусской культуры исподволь прерывалась, нарушалась. В культуре XVI в. незначительно для современников складывались представления, нормы, ценности, значительно расходившиеся с обыкновенными и авторитетными.

Духовную жизнь, в том числе и литературу Древней Руси XVI в. обоснованно нарекают культурой муниципального устроения (академик Д. Лихачёв). Становление российского централизованного государства (Столичного царства) сопровождалось подходящим литературным обрамлением, идеологически и беллетристически доказывавшим необходимость сильной деспотической власти для поддержания на огромной территории объединённой Российской земли справедливости и порядка.

Но консолидация разных явлений культуры под знаком государственного официоза подразумевала смысловое противоборство этой культурно-идейной монополии страны нараставшей в сообществе культурной дифференциации, идейному плюрализму и стилевому многообразию неофициальной культуры (включая литературу и словесность вообще). Можно даже сказать, что эти две обратные тенденции были взаимообусловлены: чем больше множились и индивидуализировались в сообществе идеи и настроения, хорошие от официально принятых, тем посильнее устремлялось правительство к их нивелированию и угнетению, тем решительнее отстаивало обязательность и незыблемость своих охранительных норм и принципов. И соответственно, чем грубее и жёстче правительство навязывало обществу свои эталоны и требования, тем резче противилось общество унификации и централизации сверху.

В этом смысле древнерусская публицистика в большинстве случаев выходит за рамки официальной литературы (включая даже Послания Ивана Строгого). Все позиции русских публицистов этого медли несут печать яркой индивидуальности каждого автора, необыкновенной системы его собственного взора на окружающий мир и смысл истории... Не нечаянно конкретно в XVI в. у многих литературных творений возникают творцы с реальными именами, с характерными особенностями личного стиля, со своеобразными чертами политического и религиозного мировоззрения...

Социокультурный монизм и ценностно-смысловое единообразие древнерусской литературы и словесности исподволь разрушались, желая разрушавшие их личности сами того не ведали, полагая, что воссоздают, в меру своего понимания, всё ту же каноническую парадигму Старой Руси... Самый ясный тому пример переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским, где в непримиримом споре столкнулись две взаимоисключающие личности, обличающие друг друга в одних и тех же грехах: вероломстве, нарушении общественного и религиозного долга, неправедном поведении, эгоизме и пр. Особенно колоритен в этом споре король, который, по выражению академика Д. Лихачёва, несомненно, сильная личность, но безжалостно подавляющая другие личности, само личностное начало.

Формула в высшей ступени показательна для эпохи: личность в отношении самой себя оказывается свободной и снисходительной; в отношении же иных нетерпимой и деспотичной, а значит, не свободной от своих пристрастий. Таким был в российской культуре XVI в. не только король Иван IV, но, по-своему, Иосиф Волоцкий и его оппоненты заволжские старцы, и Иван Пересветов, и Вассиан Патрикеев, и Максим Грек...

источник:https://trojden.com/books/russian-history/russian-