Почему литовский князь Ягайло вступил в Союз с Мамаем в Куликовской

Альянс Мамая с Ягайло, по-видимому, преследовал в большей ступени экономические цели, нежели военные: как теснее отмечалось, около 1380 г. торговцы г. Львова, входившего в состав Большого княжества Литовского, получили от Мамаева хана Мухаммада ярлычек, предоставляющий им льготы в торговле с Золотой Ордой. В источниках не упоминается ни одна общая акция ордынских и литовских войск в период, когда у власти в Орде был Мамай, а в Литве Ягайло.

Кроме того, Ягайло, вступивший на великокняжеский престол в 1377 г., с 1379 г. был принуждён поделить власть и трон со своим дядей Кейстутом, братом Ольгерда, с которым поначалу исподволь, а затем и открыто враждовал. Только в 1382 г. Ягайло удалось изменнически заманить дядю в ловушку, после чего по его приказу Кейстут был брошен в темницу и там задушен.[429] Кстати, сам Кейстут проводил достаточно миролюбивую политику по отношению к Москве и на рубеже 1381-1382 гг. даже, возможно, заключил с ней мирный уговор в отношении спорных земель.
В конце концов, не прекращалась борьба Ягайло и со своими братьями по папе Андреем Горбатым Полоцким и Дмитрием Брянским. Российские средневековые творцы изъясняют противоборство Ягайло с братьями тем, что Андрей и Дмитрий якобы являлись любителями и защитниками православия, а Ягайло был язычником. Но Ягайло был воспитан мамой-тверянкой в православных традициях и до 1385 г. сам тяготел к православию. На самом деле вражда его с братьями разъяснялась тем, что Андрей Горбатый претендовал на трон Литвы как старший отпрыск Ольгерда, а следующий по старшинству Дмитрий Брянский поддерживал его.Таким образом, их противостояние с братом носило чисто политический нрав. Лучшим доказательством этому является тот факт, что как только литовским князем стал Витовт (сначала язычник, а позже католик как и Ягайло), Андрей и Дмитрий Ольгердовичи безотлагательно вернулись в Литву, признали его власть и, в конце концов, погибли в 1399 г. в битве на р. Ворскле, сражаясь за Витовта против ордынских войск хана Тимур-Кутлуга и его бекляри-бека Едигея.

Таким образом, в то время, когда Мамай сражался с русскими на Куликовом поле, Ягайло был стопроцентно поглощен междоусобицами в Литве и вряд ли намеревался покидать ее, чтоб полностью уступить контроль Кейстуту либо своим братьям.
Стоит также отметить, что польские и литовские хроники ничего не извещают о союзе Ягайло с Мамаем и его намерении принять роль в Куликовской битве. Ничего не говорят об этом союзе и польско-литовские хронисты М. Меховский, М. Стрыйковский, Б. Бельский, А. Гваньини и др. историки Большого княжества Литовского. Биографы Ягайло (Ф. Софонович, М. Смирнов, П. Брянцев и др.) также много пишут о его союзе с Польшей и Тевтонским орденом, но ни слова не упоминают о его союзе с Мамаем и намерении общо участвовать в походе на Москву.
Правда, в российскей историографии достаточно обширно всераспространено утверждение, что, согласно германским хроникам, Ягайло типо пользовался тем, что русские после битвы с Мамаем понесли томные потери, напал на них при возвращении с Куликова поля и отнял у их добычу, которую они сами пленили у ордынцев.