альянс Красота Компея и Цезеря

Цезарь вернул согласие между Крассом и Помпеем не потому, чтобы он желал созидать их живущими дружно, но поэтому, что они были очень могущественны. Он знал, что без поддержки обоих или даже кого-нибудь 1-го он не будет иметь особенной силы и что если он 1-го, не главно кого конкретно, приобщит к своим интересам, то иной в силу этого станет его противникам, который повредит ему больше, чем тот, кого он заполучил, будет ему полезен. С одной стороны, все люди казались ему имевшими более охоты, чтоб побороть их врагов, чем поддерживать их приятелей не только поэтому, что гнев и нелюбовь внушают более энергические усилия, чем дружба, но также потому, что действующий за себя и действующий за иного не испытывают ни одинакового ублажения, если они успевают, ни схожей скорби, если терпят неудачу. С другой стороны, он лицезрел, что в общем люди охотнее стараются создать препятствия человеку и помешать ему возвыситься, чем благодетельствовать его возвышению. Это делается по разным причинам, но особенно поэтому, чтоб не позволить ему выситься приятно для других и полезно для себя самого, меж тем как при возвышении его создается затруднение и для себя самого, и для иных.

Таковы были сужденья, которые принудили тогда Цезаря приобрести расположение Помпея и Красса и примирить их. Он был убежден, что никогда не сумеет стать могущественным без них, и.не рассчитывал никогда обидеть ни того, ни иного. Он не боялся также, что, свыкшись, они станут могущественнее его, отлично зная, что сразу же с их дружбой он возвысится над иными и что скоро после [этого] они будут помогать, и тот и иной, тому, чтоб сделать его могущественнее себя. Так и случилось. Вот в каких видах Цезарь примирил их и старался привязать к для себя. С своей стороны, Помпей и Красс, движимые собственными уразуменьями, заключили мир, как только угомонились, и присоединили Цезаря к их планам. Помпеи не был так могуществен, как он рассчитывал сделаться; в то же самое время он лицезрел, что Красоте пользовался великой силой, а Цезарь приобретает все больше и больше воздействия, а он побаивался быть раздавленным ими. В конце концов, он заискивал себя надеждой, что, соединясь собственно с ними, он сумеет при их содействии восстановить свое прошлее могущество. Красс придумывал, что его происхождение и достояние обязаны поставить его выше всех. Будучи много ниже Помпея и убежденный, что Цезарь призван к большой роли, он устремлялся повергнуть их в борьбу друг против друга, чтоб ни тот, ни другой не были могущественней его. Он рассчитывал, что в то время, как они будут драться с одинаковыми силами, он воспользуется их дружбой и получит великие почести, чем они. Красе вправду не ставил задачей своей политики ни триумфа сената, ни народа, но делал все только ради собственного собственного могущества. Он устремлялся, одинаковым образом, примирить сенат с народом, не навлекать на себя их нелюбви, приглянуться тому и иному, так как это было необходимо, чтоб они считали его виновником того, что им было приятно, без способности приписывать ему свои беды.