необыкновенности древнекитайской управоенческой идеи

Реферат по истории Китая

ШКОЛЫ ДРЕВНЕКИТАЙСКОЙ МЫСЛИ

ПЛАН

1. Моисты и их философские взгляды

2. Особенности легизма как философской системы

3. Нетрадиционные школы древнекитайской идеи

4. Даосизм и его сторонники

Литература

1. Моисты и их философские взоры

Мо-цзы (Мо Ди, 479-400 гг. до н.э.), как и Конфуций, устремлялся к участию в великий политике. Однако в этом деле он не преуспел и не сделал карьеры, а его реформистские и радикальные идеи остались достоянием группы его воспитанников и последователей, чье воздействие в чжоуском Китае было намного меньше, чем конфуцианцев. Для этого были веские предпосылки. Будучи воспитанником 1-го из воспитанников Конфуция и деля много его мыслях (борьба за благо народа как окончательная цель; рвение к укреплению страны; вербование к администрации разумных и способных), Мо-цзы совместно с тем предложил ряд уникальных постулатов, шедших вразрез с традициями и потому наталкивавшихся на природное неприятие со стороны тех, к кому он апеллировал.

Исходя из того, что причиной злобна в Поднебесной является взаимная нелюбовь и эгоистическое рвение к собственному благу за счет близкого, Мо-цзы выдвинул идею универсализма, практически коммунистического по характеру эталона всеобщего единения искусственно усредненных людей. Он выступил против воспетых конфуцианцами узких семейно-клановых связей и расточительных траурных обрядов по близким родственникам, да и вообщем против разделения на собственных и чужих, тем более на богатых и бедных. Обычная еда, застенчивая одежка, небольшое комфортное жилье для всех и каждого, все заботятся друг о приятеле и все обожают всех вот эталон, к кбторому следует устремляться. Разумеется, в сообществе всеобщей любви и всеобщего равенства обязаны быть и одинаковые потребности. И Мо-цзы решительно выступил не только против долгого по характеру траура в семьях (не лучше ли позаботиться о живых, предоставив мертвым скромную могилу?), но и против разного рода наслаждений и веселий, против всего, что веселит глаз и относится к миру роскошного. Изысканные блюда, красивая музыка сущность излишества, которые не могут быть предоставлены всем и которые потому не нужны.

Пафос рвения Мо к сообществу схожих и умеренных в своих потребностях людей был рожден неравенством, богатством безродных выскочек, нуждой обнищавших народных масс и другими голосящими противоречиями в социальной структуре, которые становились в Китае на рубеже Чуньцю и Чжаньго все более очевидными. Он был весьма далек от ставшего теснее чуть ли не общепризнанным эталона золотого века дальнего прошедшего. Но его представления об образцовом социуме сталкивались с необходимостью хорошей организации реально существующего социума, с проблемами создания мудрой администрации справедливо устроенного страны. Развивая эту сторону вопроса, Мо создал собственного рода договорную практически в духе Руссо - теорию страны. Некогда был хаос, когда все выступали против всех. Но потом мудрые сообразили, что так жить нельзя, и сделали систему многоступенчатой администрации во главе с отпрыском Неба. Вакансии в иерархической административной лестнице должны были заполняться за счет выдвижения старательных младших, готовых солидаризироваться со старшими и вовремя извещать о тех, кто увиден в каких-или отклонениях от нормы.

Универсализм вкупе с унификацией в теории Мо привели к концепции концентрации власти в руках старших при атомизированном народе, соотносящем свое поведение с волей начальства под опасностью оговоров и ужаса наказаний. Так мечта о социальной справедливости при поочередной ее разработке просто перевоплотился в модель иерархической структуры в рамках гигантского супергосударства, щедро награждающего послушных (куда пропали постулаты о всеобщем равенстве?) и сурово наказывающего непокорливых. Утопическим в утопии Mо был не столько сам идеал, сколько его несоответствия реалиям. Утилитарный расчет на то; что обоюдная выгода (все обожают всех, что ж здесь отвратительного!?) подвигнет людей принять его схему жизни натолкнулся на упрямое неприятие тех, кто привык больше обожать своих, чем чужих, и тем более тех, кто обожал хорошо поесть либо развлечься, если это оказывалось возможным.