составить рассказ об одном дне в Константинополе.40 баллов дам пожалуйста

Для тебя необходимо в виде сочинения?

Да

Мы провели два дня в Константинополе. Дремали в дешевенькой грязной гостинице. Отчим прогуливался оформлять визы, получать пароходные билеты. Позже мы все вместе бродили по городку. Я не видел в собственной жизни более великолепного, более пестрого по краскам и более антисанитарного города.

Стояло жаркое лето. Пребывание широкого Босфора и близость моря не спасали от духоты. Влажная от пота рубаха прилипала к спине и к животу. Мы поднимались и опускались по тесным крутым улицам. Перешли через Золотой Рог в Стамбул. Для перехода через мост в том либо приятелем направлении надобно было выплачивать несколько пиастров. Даже трамвай, проходящий по мосту, останавливался перед мостом, и контролер собирал эти пиастры у пассажиров.

В Стамбуле в знойном мареве почивали громадные мечети. Мы заходили в некоторые из их. Надевали суконные шлепанцы, завязывая тесемки на лодыжках. В мечетях было пусто и прохладно. Каменные стенки, простоявшие тут более тысячелетия, подсказывали о былом могуществе и славе Византии. Казалось, что дыхание самой истории исходит от них.

На иной денек мы поднялись на непомерный пароход, стоявший у причала. Он именовался "Карковадо". Это был германский пароход, взятый в плен британцами, он шел под французским флагом, капитаном был француз, команда состояла из греков, вез он в главном зуавов, возвращавшихся с фронта и погрузившихся на пароход в Салониках, на первой после Константинополя остановке. Это был пароход-инвалид: он был накренен на левый бок. С таким креном и сделал весь путь: от Константинополя до Марселя.

Пароход вышел из Босфора в Мраморное море. Слева проплыли Принцевы острова, и посреди их полуостров Халки, на котором остался кусок нашей жизни. Потом мы вошли в Дарданеллы. Пустынные берега Трои, молчаливые солончаки - древний путь гомеровского Одиссея. Спустя много лет, теснее в Петрограде, воспоминания об этих берегах послужили темой для рассказа отчима "Древний путь". Мать наткнула его на эту тему.

Мать была первым слушателем и первым критиком отчима, а часто и его безымянным соавтором. Стихи в опере "Полина Гебль" (получившей позже заглавие "Декабристы"), писавшейся Ю. А. Шапориным практически 20 лет, принадлежат маме, желая творцом текста считается отчим. То же можно сказать о стихах в ребяческой повести "Буратино", либо "Золотой ключик", и о многом ином.

Возвращаюсь к "Карковадо". Алексей Николаевич и мать помещались в двухместной каюте третьего класса у левого борта парохода. Каждое утро, когда на палубе, шумя и болтая, мылись зуавы, вся мыльная вода стекала в эту каюту. Отчим, разувшись, с порожний консервной банкой в руках, вычерпывал эту воду в открытый иллюминатор. Я с Никитой и Юлией Ивановной вмещался в четырехместной каюте второго класса у правого борта парохода. Я занимал верхнюю кровать, Никита и Юлия Ивановна - нижнюю. На обратной нижней койке посиживала старуха, схожая на жабу, с золотыми зубами и золотым лорнетом, шатавшимся на золотой цепочке. Это была, как я узнал впоследствии, содержательница общественного дома в Одессе. Над нею (как следует, против меня) дремала бессильная девушка. Иная такая же ехала в примыкающей каюте. Эти девушки, именовавшие старуху "мамой", были из ее же заведения.

На палубе третьего класса, на носу и на корме размещались зуавы в красных штанах. Блеяли овцы в особых загончиках. Это был наш провиант; бедные овцы не понимали, что они теснее обречены. В салоне первого класса были расставлены зеленоватые карточные столики, за которыми сидели по две пары. Шла забава. На высоких табуретках около стойки несколько человек через соломинки тащили коктейль. Из салона на палубу вышла мать. Она была бледна, как бумага. За нею - рассеянный отчим. Вышло нечто невозможное: мама выиграла в покер непомерную сумму, превосходящую во много раз все, что было в наших кармашках!..

Мы огибали южный сберегал Италии. Кривобокий "Карковадо" выбивался из сил. Тем не наименее его сносило течением в сторону минного поля. Война только что кончилась: моря еще не были разминированы. Положение было суровым. Карточная игра прекратилась. Из Мессины нам навстречу был выслан миноносец, который обязан был брать нас на буксир. Вот он, малюсенький, сероватый, остроносый, уже идет рядом с нами. Кое-как "Карковадо" выбрался в неопасную зону.

Наконец мы узрели берега Сицилии. Вдалеке дымилась Этна. Мы подошли к полуразрушенному городу и стали на якорь. Это была Мессина, пострадавшая от землетрясения несколько лет тому вспять. Власти не спешили ее восстанавливать. В таком полуразрушенном виде она привлекала путешественников и давала доход. Щелкали аппараты, продавались открытки и альбомы с изображением великолепных руин. "Мама" и две девушки посадились в Мессине.

Следующая остановка - Неаполь. Был знойный ослепительный день. Мы стояли на рейде. Полукругом раскинулся белоснежный город. Справа - Везувий, схожий на гору, у которой отрезали вершину. Все в точности так, как на цветной открытке, которую мы здесь же покупали.