чем прнинципиально различаются взоры Шакро и Максима. Кто из персонажей с

По мере того как все больше раскрывается облик Шакро (Мой спутник) , приметно изменяется и нрав лирико-публицистических отступлений. Сначала они имеют самое посредственное отношение только к данному человеку, поясняя и расценивая его поступки и выражения: Он меня подчинял, я ему поддавался и изучал его, следил за каждой дрожью его физиономии, пытаясь представить себе, где и на чем он остановится в этом процессе захвата чужой личности. Он же ощущал себя великолепно, напевал, почивал и подсмеивался надобно мной, когда ему этого хотелось (Г, 1,130). Но постепенно смысловое заполнение этих отступлений приобретает приметно другой оттенок, они утрачивают свою конкретную направленность и высятся до широких обобщений. Создатель говорит теперь не о спутнике по имени Шакро, а о спутнике, символизирующем все отрицательное и злобное в человеке, то животно-стихийное начало, которое находится во вражде с умом и подчас подчиняет его: Он крепко дремал, а я сидел рядом с ним и смотрел на него. Во сне даже сильный человек кажется беспомощным и немощным, Шакро был жалок. Толстые губки, вкупе с поднятыми бровями, делали его личико ребяческим, пугливо ошеломленным lt;gt; Я смотрел на Шакро и размышлял: Это мой спутник Я могу бросить его здесь, но не могу уйти от него, ибо имя ему легион Это спутник всей моей жизни он до гроба проводит меня (Г, 1, 133).

Героя рассказа Мой спутник не мучают никакие постоянные задачи, он считает, что жизнь, такая, какая она есть, в общем-то, вполне легитимна и справедлива. И в этом смысле он фигура не очень отличительная для горьковских рассказов, в которых повествуется обычно о человеке неспокойном , ищущем, не довольном ни собой, ни окружающими людьми. Чаще всего это бродяга, перекати-поле , порвавший и семейные, и публичные связи. Но есть среди персонажей Горьковатого и люди оседлые, состоятельные и, тем не наименее, тоже лишенные покоя и живущие как бы в ожидании какой-то неизбежной катастрофы.

Все рассказы Горьковатого 1890-х годов написаны с позиции человека, ненавидящего жизнь обычных людей, сломленных или примирившихся с существующими критериями. Практически в каждом из этих рассказов можно отыскать такого героя, который уже объявил войну ежедневной жизни или находится накануне этого объявления. Все эти герои на вопрос, что побудило их к бродяжничеству, отвечают примерно одинаково разговаривают о тоске, разъедающей душу, о хандре жизни. Это самое мерзостное настроение из всех, человека изувечивающих, утверждает герой .