творческая история творенья романа 039;Война и мир039;Коротко

Роман Война и мир получил великий фуррор. Отрывок из романа под заглавием 1805 г. появился в Российском вестнике 1865 г. ; в 1868 г. вышли три его доли, за которыми вскоре последовали остальные две (всего 4 тома) [1].
Признанный критикой всего мира наибольшим эпическим твореньем новейшей европейской литературы, Война и мир поражает теснее с чисто технической точки зрения размерами собственного беллетристического полотна. Только в живописи можно отыскать некую параллель в огромных картинах Паоло Веронезе в венецианском Дворце дожей, где тоже сотки лиц выписаны с изумительною отчётливостью и личным выражением [источник?] . В романе Толстого представлены все классы сообщества, от царей и королей до заключительного бойца, все возрасты, все характеры и на пространстве целого царствования Александра I[источник?] . Что еще более возвышает его достоинство как эпоса это данная им психология российского народа. С поражающим проникновением изобразил Толстой настроения толпы, как высочайшие, так и самые низкие и безжалостные (например, в известной сцене убийства Верещагина) .
Всюду Толстой старается поймать стихийное, бессознательное начало людской жизни. Вся философия романа [источник? ] сводится к тому, что фуррор и неуспех в исторической жизни зависит не от воли и талантов отдельных людей, а от того, как они отражают в собственной деятельности стихийную подкладку исторических событий. Отсюда его любовное отношение к Кутузову, сильному не стратегическими знаниями и не геройством, а тем, что он сообразил тот чисто российский, не красивый и не ясный, но единственно верный путь, которым можно было совладать с Наполеоном [источник?] . Отсюда же и нелюбовь Толстого к Наполеону, так высоко оценивавшему свои собственные таланты; отсюда, в конце концов, возведение на степень наибольшего мудреца скромнейшего солдатика Платона Каратаева за то, что он сознает себя необыкновенно частью целого, без мельчайших притязаний на личное значение. Философская либо, точнее, историософическая мысль Толстого большей долею проникает его великий роман и этим-то он и велик не в виде рассуждений, а в гениально пойманных подробностях и целостных картинах, истинный смысл которых несложно осознать всякому вдумчивому читателю.
В первом издании Войны и мира был длиннющий ряд чисто теоретических страничек, мешавших цельности художественного воспоминания; в позднейших изданиях эти рассуждения были выделены и составили необыкновенную часть. Тем не менее, в Войне и мире Толстой-мыслитель отразился далеко не весь и не самыми отличительными своими гранями. Нет здесь того, что проходит красною нитью через все творенья Толстого, как писанные до Войны и мира , так и позднейшие нет глубоко пессимистического настроения. И в Войне и мире есть страхи и погибель, но тут они какие-то, если можно так выразиться, обычные. Погибель, к примеру, князя Андрея Болконского принадлежит к самым классным страничкам глобальной литературы, но в ней нет ничего разочаровывающего и принижающего; это не то, что погибель гусара в Холстомере либо погибель Ивана Ильича. После Войны и мира читателю охото жить, поэтому что даже обыденное, среднее, серенькое существование озарено тем ярким, радостным светом, который озарял собственное существование творца в эру творенья великого романа.
В позднейших твореньях Толстого перевоплощение роскошной, грациозно кокетливой, очаровательной Наташи в расплывшуюся, неопрятно одетую, всецело ушедшую в заботы о доме и детях помещицу производило бы печальное впечатление; но в эру собственного удовольствия семейным счастьем Толстой все это возвёл в перл создания.