Рассаказ "Левша" в крации безотлагательно!

После окончания венского совета правитель Александр Павлович решает по Европе проездиться и в разных государствах чудес посмотреть. Состоящий при нем донской казак Платов диковинам не дивится, потому что знает: в Рф своё никак не ужаснее.

В самой последней кунсткамере, среди собранных со всего света нимфозорий, сударь покупает блоху, которая хотя и малюсенька, но умеет дансе плясать. Вскоре у Александра от военных дел делается меланхолия, и он ворачивается на отчизну, где помирает. Взошедший на престол Николай Павлович блоху оценивает, но, так как не любит уступать иностранцам, посылает Платова вкупе с блохой к тульским мастерам. Платова и с ним всю Россию вызываются поддержать трое туляков. Они отправляются поклониться иконе святого Николая, а потом закрываются в домике у косого Левши, но, даже окончив работу, отказываются выдать Платову секрет, и ему приходится везти Левшу в Петербург.

Николай Павлович и его дочь Александра Тимофеевна обнаруживают, что брюшная машинка в блохе не действует. Разъяренный Платов наказывает и треплет Левшу, а тот в порче не признается и рекомендует посмотреть на блоху в самый сильный мелкоскоп. Но попытка оказывается безуспешной, и Левша приказывает всего одну ножку в подробности под микроскоп подвести. Сделав это, сударь видит, что блоха на подковы подкованная. А Левша прибавляет, что при наилучшем мелкоскопе можно было бы узреть, что на всякой подкове мастерово имя выставлено. А сам он выковывал гвоздики, которые никак рассмотреть невозможно.

Платов просит у Левши помилования. Левшу обмывают в Туляновских банях, остригают и обформировывают, будто на нем есть какой-нибудь жалованный чин, и посылают отвезти блоху в подарок британцам. В дороге Левша ничего не ест, поддерживая себя одним вином, и поёт на всю Европу российские песни. На расспросы британцев он признается: Мы в науках не зашлись, и потому блоха больше не танцует, только своему отечеству верно преданные. Остаться в Англии Левша отрицается, ссылаясь на родителей и русскую веру, которая самая верная. Ничем его британцы не могут прельстить, дальше предложением жениться, которое Левша отклоняет и неодобрительно откликается об одежде и худобе англичанок. На британских заводах Левша примечает, что работники в сытости, но больше всего его занимает, в каком виде содержатся ветхие ружья.

Скоро Левша начинает скучать и, несмотря на приближающуюся бурю, садится на корабль и не отрываясь глядит в сторону Рф. Корабль выходит в Твердиземное море, и Левша заключает пари со шкипером, кто кого перепьёт. Пьют они до рижского Динаминде, и, когда капитан запирает спорщиков, теснее лицезреют в море чертей. В Петербурге британца посылают в посольский дом, а Левшу  в квартал, где у него требуют документ, отбирают подарки, а после отвозят в открытых санях в клинику, где неизвестного сословия всех помирать принимают. На другой день аглицкий полшкипер куттаперчевую пилюлю проглатывает и после недолгих поисков находит собственного российского камрада. Левша желает сказать два слова государю, и англичанин отчаливает к графу Клейнмихелю, но полшпикеру не нравятся его слова о Левше: хоть шуба овечкина, так душа человечкина. Британца устремляют к казаку Платову, который простые чувства имеет. Но Платов окончил службу, получил полную пуплекцию и отсылает его к коменданту Скобелеву. Тот высылает к Левше доктора из духовного звания Мартын-Сольского, но Левша теснее оканчивается, просит передать сударю, что у англичан ружья кирпичом не вычищают, а то они стрелять не годятся, и с этой верностью перекрещивается и помирает. Доктор докладывает о заключительных словах Левши графу Чернышеву, но тот не слушает Мартын-Сольского, потому что в России на это генералы есть, и ружья продолжают вычищать кирпичом. А если бы правитель услыхал слова Левши, то иначе закончилась бы Крымская война

Сейчас это теснее дела прежних дней, но предание нельзя забывать, невзирая на эпический характер героя и баснословный склад легенды. Имя Левши, как и многих иных гениев, утрачено, но народный миф о нем точно передал дух эры. И хотя машины не потворствуют аристократической удали, сами работники вспоминают о старине и своём эпосе с людской душой, с гордынею и любовью.