Пожалуйста помогите!Напишите небольшой рассказ на тему " Повзрослевший Чинк". Кто не

Чинк

I
Чинк был уже таким великим щенком, что считал себя примечательной взрослой собакой и правда замечательным он был, но совершенно не таким, каким воображал. Он не был ни лют, ни даже импозантен с виду, не отличался ни силой, ни быстротой, но зато был одним из самых шумливых, добрых и неразумных щенков, какие когда-либо грызли сапоги собственного хозяина. Его владельцем был Билл Обри, старый горец, живший в то время под горой Гарнет, в Йеллоустонском парке. Это очень тихий уголок, далековато в стороне от путей, излюбленных путешественниками. И то место, где Билл поставил свою палатку, можно было бы признать одним из самых уединенных человечьих обиталищ, если бы не лохматый, постоянно неугомонный щенок Чинк.
Чинк никогда не оставался безмятежным хотя бы в течение 5 минут. Он охотно выполнял все, что ему приказывали, не считая 1-го: посиживать безмятежно. Он непрерывно пытался проделывать самые вздорные и невероятные штуки, а когда брался за что-нибудь обычное и легкое, постоянно портил все дело какой-нибудь проделкой. Единожды, к примеру, он провел целое утро в бесполезных попытках вскарабкаться на высшую прямую сосну, в ветвях которой он увидел белку.
В течение нескольких недель самой священной мечтой Чинка было словить суслика.
Суслики во обилье жили вокруг палатки Билла. Эти малюсенькие животные имеют обыкновение усаживаться на задние лапы, выпрямившись и плотно сложив передние лапки на груди, благодаря чему издали их можно принять за колышки. Вечерком, когда нам надобно было привязать лошадок, мы нередко направлялись к какому-нибудь суслику, и ошибка выяснялась только после того, как суслик исчезал в норе с задористым писком.
Чинк в 1-ый же денек своего прибытия в равнину решил обязательно словить суслика. Как это за ним водилось, он сразу же наделал много разных глупостей. Еще за четверть мили до суслика он припадал к земле и лез на брюхе от кочки до кочки не меньше 100 шагов. Но скоро его возбуждение достигало таковой степени, что он, не стерпев, вскакивал на ноги, шел напрямик к суслику, который уже сидел около норы, отлично понимая, что происходит. Через минутку Чинк кидался бежать, и именно тогда, когда ему следовало красться, он забывал всякую осмотрительность и с лаем бросался на недруга. Суслик посиживал неподвижно до самого последнего момента, потом, неожиданно пискнув, нырял в нору, бросив задними лапками целую горсть песку прямо в открытую пасть Чинка.
Денек за деньком проходили в таких бесплодных попытках. Но Чинк не унывал, уверенный в том, что напористостью он собственного добьется. Так оно и случилось.
В один великолепный день он длинно и кропотливо подкрадывался к очень великому суслику, проделал все свои вздорные штуки, завершив их яростной атакой, и вправду схватил свою жертву только на этот раз оказалось, что он охотился за древесным колышком. Собака отлично разумеет, что означает очутиться в дурачинах. Всякому, кто в этом колеблется, следовало бы поглядеть на Чинка, когда он в тот денек смущенно скрывался позади палатки, подальше от сторонних глаз.
Но эта беда ненадолго охладила Чинка, который был от природы наделен не только горячностью, но и нравственным упрямством. Ничто не могло лишить его бодрости. Он обожал всегда двигаться, всегда что-нибудь делать. Каждый проезжающий фургон, каждый наездник, каждый пасущийся теленок подвергался его преследованию, а если ему на глаза попадалась кошка, с соседнего сторожевого поста, он считал своим священным длинном перед солдатами, перед ней и перед самим собой гнать ее домой как можно быстрее. Он готов был по 20 раз на день бежать за старой шляпой, которую Билл обычно забрасывал в осиное гнездо, командуя ему: Принеси!
Пригодилось много времени, для того чтобы бессчетные проблемы обучили его умерять свой пыл. Но малюсенько-помалу Чинк понял, что у фургонов есть длинноватые кнуты и великие злобные собаки, что у лошадок на ногах есть зубы, что у телят есть мамы, чьи головы снабжены сильными дубинками, что кошка может оказаться скунсом, а осы вовсе не бабочки. Да, на это пригодилось время, но в конце концов он усвоил все, что следует знать каждой собаке. И равномерно в нем стало развиваться зерно пока еще маленькое, но живое зернышко собачьего здравого смысла.