короткое содержание по рассказу "Золотой линь" Паустовского

КогдаКогда в лугах покосы, то превосходнее не ловить рыбу на луговых озерах. Мы знали это, но все-таки пошли на Прорву.
Неприятности начались сейчас же за Чертовым мостом.
Разноцветные бабы копнили сено. Мы решили их обойти стороной, но бабы нас увидели.
 Куда, соколики?  закричали и захохотали бабы. Кто удит, у того ничего не будет!
 На Прорву подались, веруйте мне, бабочки!  кликнула высочайшая и худенькая вдова, прозванная Грушей-пророчицей. Другой пути у их нету, у горемычных моих!
Бабы изводили нас все лето. Сколько бы мы ни наловили рыбы, они всегда сказали с жалостью:
 Ну что ж, на ушицу себе наловили и то счастье. А мой Петька надысь 10 карасей принес. И до чего гладких прямо жир с хвоста каплет!
Мы знали, что Петька принес всего 2-ух худеньких карасей, но безмолвствовали. С этим Петькой у нас были свои счеты: он срезал у Рувима британский крючок и отследил места, где мы прикармливали рыбу. За это Петьку, по рыболовным законам, надеялось вздуть, но мы его простили.
Когда мы выбрались в некошеные луга, бабы стихли.
Сладкий конский щавель хлестал нас по груди. Медуница пахла так очень, что солнечный свет, затопивший рязанские дали, казался водянистым медом. Мы дышали теплым воздухом травок, вокруг нас гулко жужжали шмели и трещали кузнечики.
Мерклым серебром шумели над головой листья столетних ив. От Прорвы тащило ароматом кувшинок и незапятанной прохладной воды. Мы угомонились, закинули удочки, но нежданно из лугов приплелся дед, по прозвищу 10 процентов.
 Ну, как рыбка?  спросил он, щурясь на воду, блиставшую от солнца. Ловится?
Всем знаменито, что на рыбной ловле собеседовать нельзя. Дед сел, закурил махорку и начал разуваться. Он длинно разглядывал рваный лапоть и шумно вздохнул:
 Изодрал лапти на покосе совсем. Не-ет, ныне клевать у вас не будет, нынче рыба заелась, шут ее знает, какая ей насадка нужна.
Дед помолчал. У берега сонно закричала лягушка.
 Ишь стрекочет, пробормотал дед и посмотрел на небо.
Тусклый розовый дым висел над лугом. Сквозь этот дым просвечивала бледноватая синева, а над седыми ветлами висело желтое солнце.
 Сухомень!  вздохнул дед. Надобно размышлять, к вечеру ха-а-роший дождик натянет.
Мы безмолвствовали.