о каких его подвигах рассказывает (Александру Невскому)

Во времена правителя Николая Павловича в Париже написана была получившая звучную известность книга о Рф "La Russie en 1839" маркиза Кюстина. Эта книжка представляет собою - в форме путевых воспоминаний - озлобленный памфлет, направленный против Рф, Российской Церкви, Российского Страны, Российского Народа.

Книжка Кюстина - одно из звеньев великий цепи евро руссофобства, одно из проявлений нелюбви Европы к России и ужаса Европы перед Россией [1]. Кюстин не ограничивается нападками на современную ему Императорскую Россию, он устремляется при случае развенчать и российское прошлое, подорвать исторические базы российского бытия. В числе нападок Кюстина на российское прошедшее, обращают на себя внимание ироничные слова, посвященные памяти святого и благоверного князя Александра Невского.

Кюстин разговаривает: "Александр Невский - эталон осторожности; но он не был страдальцем ни за веру, ни за добропорядочные чувства. Национальная церковь канонизировала этого сударя, более разумного, чем героического. Это - Улисс среди святых". [2]

Так в XIX веке западноевропейский писатель-латинянин, устремлялся развенчать русского святого князя, вся деятельность которого была направлена на борьбу с Западом и латинством. Мечом атаковали на Александра европейцы XIII века; литературною шуткою заменил меч европеец XIX века; вобщем и это "бескровное" орудие было, как оказалось, только подготовкою к клинку (ведь через несколько лет за книгою Кюстина последовали Крымская война и Севастополь!).

Осмеиваемые Кюстином "мудрость" и "осторожность" Александра Невского шутке, казалось бы, не подлежат: отмеченные Кюстином качества соединялись в личности Александра с самым настоящим героизмом и подчас глупою отвагою. Александр обосновал это своею борьбою против Запада. Подвиг ругани Александр свершил на берегах Невы и на льду Чудского озера; печать этого подвига он возложил мечом на личико Биргера. Но перед силою Востока Александр действительно счел необходимым себя смирить. Мудрость Александра, по слову летописца, была от Господа; его осмотрительность была, на самом деле, подвигом смирения.