Привести примеры гротеска "история 1-го городка"

Колбасная голова градоначальника Прыща - яркий пример гротеска:
Теснее при первом свидании с градоначальником предводитель
ощутил, что в этом сановнике таится что-то не совершенно обычное,
а именно, что от него пахнет трюфлями. Долгое время он боролся с своею
догадкою, принимая ее за мечту воспаленного съестными припасами
воображения, но чем почаще повторялись свидания, тем тягостнее
становились сомнения. В конце концов он не выдержал и сказал о собственных
сомнениях письмоводителю дворянской опеки Половинкину.

-- Благоухает от него! --говорил он собственному изумленному наперснику, --благоухает! Точно вот в колбасной лавке!
-- Может быть, они трюфельной помадой голову для себя мажут-с? --усомнился Половинкин.
-- Ну, это, брат, дудки! После этого каждый поросенок будет
тебе в глаза врать, что он не поросенок, а только поросячьими духами
брызгается!
На первый раз разговор не имел других последствий, но мысль о
поросячьих духах глубоко запала в душу предводителя. Впавши в
гастрономическую тоску, он шатался по городку, будто влюбленный, и,
завидев где-нибудь Прыща, самым вздорным образом облизывался. Единожды, во
время какого-то соединенного заседания, имевшего предметом устройство
во время масленицы усиленного гастрономического пиршества, предводитель,
доведенный до исступления острым ароматом, распространяемым
градоначальником, вне себя вскочил с собственного места и крикнул: "Уксусу и
горчицы! " И потом, припав к градоначальнической голове, стал ее нюхать.
Изумление лиц, присутствовавших при этой загадочной сцене,
было безгранично. Странноватым показалось и то, что градоначальник, желая и
через зубы, но достаточно беспечно произнес:
-- Угадал, каналья!
И позже, спохватившись, с непринужденностию, явно притворною, прибавил:
-- Кажется, наш благороднейший предводитель принял мою голову за фаршированную. . .ха, ха!
Как досадно бы это не звучало! Это косвенное признание заключало в для себя самую горькую правду!
Предводитель упал в обморок и терпел горячку, но ничего не
пренебрегал и ничему не научился*. Вышло несколько сцен, практически
неблагопристойных. Предводитель юлил, кружился и наконец, очутившись единожды с
Прыщом глаз на глаз, осмелился.
-- Кусок! --стонал он перед градоначальником, зорко следя за выражением глаз облюбованной им жертвы.
При первом же звуке столь определенно формулированной
просьбы градоначальник дрогнул. Положение его сходу обрисовалось с той
безвозвратной ясностью, при которой всякие соглашения становятся
напрасными. Он робко посмотрел на своего обидчика и, встретив его
полный решимости взгляд, вдруг впал в состояние беспредельной тоски.
Тем не менее он все-таки сделал слабенькую попытку дать отпор.
Завязалась борьба; но предводитель вошел теснее в ярость и не помнил себя.
Глаза его блистали, чрево сладостно ныло. Он задыхался, стонал, называл
градоначальника "душкой", "милкой" и другими нехарактерными этому сану
именами; лизал его, нюхал и т. д. В конце концов с невиданным остервенением
бросился предводитель на свою жертву, отрезал ножиком ломоть головы и
безотлагательно проглотил. . .
За первым куском последовал иной, позже 3-ий, до тех пор, пока не осталось ни крохи. . .
Тогда градоначальник вдруг вскочил и стал обтирать лапками
те места своего тела, которые предводитель полил уксусом. Позже он
закружился на одном месте и вдруг всем корпусом грохнулся на пол.
На иной денек глуповцы узнали, что у градоначальника их была фаршированная голова. . .
Но никто не догадался, что, благодаря конкретно этому
обстоятельству, город был доведен до такового благосостояния, которому
сходственного не представляли летописи с самого его основания.