в чём необычность Татьяны (Евгений Онегин) XXIV.   Ее сестра звалась Татьяна... ( 13

в чём необычность Татьяны (Евгений Онегин)


XXIV.
Ее сестра звалась Татьяна... ( 13 )
В первый раз именованием таким
Странички нежные романа
Мы нравно освятим.
И что ж? оно приятно, громко;
Но с ним, я знаю, неразлучно
Воспоминанье старины
Иль девичьей! Мы все должны
Признаться: вкусу очень мало
У нас и в наших именах
(Не разговариваем уж о стихах);
Нам просвещенье не пристало
И нам досталось от него
Жеманство, больше ничего.
XXV.
Итак, она звалась Татьяной.
Ни красой сестры собственной,
Ни свежестью ее румяной
Не завлекла б она очей.
Бешена, грустна, молчалива,
Как лань лесная робка,
Она в семье собственной родной
Казалась девченкой чужой.
Она ласкаться не умела
К отцу, ни к мамы своей;
Дитя сама, в массе детей
Играть и скакать не желала
И нередко целый денек одна
Сидела молчком у окна.
XXVI.
Задумчивость, ее подруга
От самых колыбельных дней,
Теченье сельского досуга
Мечтами скрашивала ей.
Ее изнеженные пальцы
Не знали игл; склонясь на пяльцы,
Узором шелковым она
Не возрождала полотна.
Охоты владычествовать примета,
С покорной куклою дитя
Приготовляется шутя
К приличию, закону света,
И главно повторяет ей
Уроки маминьки собственной.
XXVII.
Но куклы даже в эти годы
Татьяна в руки не брала;
Про вести городка, про моды
Беседы с нею не водила.
И были ребяческие проказы
Ей чужды; ужасные рассказы
Зимою в мгле ночей
Пленяли больше сердечко ей.
Когда же няня собирала
Для Ольги на широкий луг
Всех махоньких ее подруг,
Она в горелки не игралась,
Ей скучен был и звонкий смех,
И шум их ветреных потех.
XXVIII.
Она обожала на балконе
Предупреждать зари восход,
Когда на бледном небосводе
Звезд пропадает хоровод,
И тихо край земли светлеет,
И, вестник утра, ветер веет,
И восходит равномерно денек.
Зимой, когда ночная тень
Полмиром доле обладает,
И доле в праздной тишине,
При одурманенной луне,
Восток ленивый почивает,
В обыкновенный час пробуждена
Вставала при свечках она.





XXIX.




Ей рано нравились романы;
Они ей сменяли все;
Она влюблялася в обманы
И Ричардсона и Руссо.
Отец ее был добрый малый,
В прошедшем веке запоздалый;
Но в книжках не видал ущерба;
Он, не читая никогда,
Их почитал пустой игрушкой
И не заботился о том,
Какой у дочки сокровенный том
Спал до утра под подушкой.
Супруга ж его была сама
От Ричардсона без разума.