Сохраняет ли поэзия Державина своё значение и для нашего времени? Если

Эта поэзия довольства, поэзия сытости, пожалуй, отталкивала бы нас, не будь она безусловно незапятанной от налета пресыщенности. Пресыщенности нет и в помине; вот почему то, что аппетитно, что чувственно приятно для самого безвинного, но и самого прозаичного из человечьих вожделений, переживается с полной искренностью как великолепное. В комфортном, тяжеловесном, насыщенном запахами семейном обиходе поэт ощущает не какую-нибудь иную, а ту самую красу, которую он же видел льющейся в блеске солнечных лучей с синей крутизны эфира. Но узреть ее могут только глаза, которые приучены смотреть на каждый предмет повторим еще раз это слово признательно, которым не надоедает признательность и только потому не становится постылой удовлетворенность. А для этого недостаточно простого упоения жизнью, какое можно назвать стихийным, а можно именовать животным, и это будет одно и то же. Нет, тут нужно никак не естественное, а высоконравственное свойство души ее дисциплина, ее бодрая выправка, ее славная воинская выправка. Это свойство Державин умудряется неизменно беречь вопреки собственной чувственной безудержности, посреди чувственного разгула и напора внешних впечатлений.