Почему Ахматова назвала роман А.С. Пушкина Евгений Онегин воздушной громадиной?

 Знаменито, что Анна Ахматова очень обожала и оценивала творчество А. С. Пушкина. В какой-то ступени она считала себя его ученицей, наследницей, преемницей и просто большой почитательницей творчества. Фигура великого поэта и его творения нередкие гости в стихотворениях Ахматовой. 
    Знамениты строчки поэтессы о романе Пушкина Евгений Онегин: 
    И было сердечку ничего не надобно, 
    Когда пила я этот жгучий зной. 
    Онегина воздушная громадина, 
    Как скопление, стояла надобно мной. 
    Почему Ахматова именует это великое произведение воздушной громадиной? Ю. Манн, один из самых известных русских и российских литературоведов, считает, что это выражение передает художественные особенности романа, который пронизан этой воздушностью, исчезаемостью. 
    Итак, начнем с жанра Евгения Онегина. Это творенье впитало в себя огромное количество разных жанров, при этом один из их плавненько перетекает в иной. Жанры переплетаются, образовывая замудренное наилегчайшее кружево. Так, в Евгении Онегине мы обретаем элементы жанра романа странствия (Отрывки из странствия Онегина) и романа воспитания. Не считая того, есть тут элементы семейственного романа, исторического, романа готического. Евгений Онегин - это и сатирический роман-обозрение; светский роман (либо повесть) и так дальше. Этот список можно продолжить малыми поэтическими жанрами (элегия либо эпиграмма), а также романтической поэмой первой четверти XIX века. 
    Не считая того, Евгений Онегин - уникальное творение по манере повествования. Автор очень просто, свободно, воздушно строит его. Складывается ощущение, что роман пишется у нас на глазах. Мы чувствуем, что Евгений Онегин кропотливо обдумывался автором, что этот роман итог не 1-го года размышлений, раздумий, напряженной работы. Но, в то же время, нас не оставляет чувство сиюминутности, случайности, спонтанности многих частей творенья. При этом, ошибки творца не исправляются им, а как бы даже подчеркиваются (Противоречий очень много, // Но их поправить не желаю...). 
    Воздушность роману присваивает и описание судеб героев, неподражаемо жизни Евгения Онегина. Мы помним, что роман имеет открытый конец, то есть создатель оставляет собственного героя и его последующую жизнь за рамками творения. Он как бы издаёт его в жизнь, расширяя тем самым рамки романа, растворяя романные границы, сливая свое творение с самой жизнью. Это дозволяет нам сказать о Евгении Онегине конкретно как о воздушной громадине, подчеркивая, с одной стороны, его легкость, а с другой монументальность, глобальность, серьезность творенья. 
    Не считая того, Ю. Манн отмечает, что само значение жизни в художественном мире романа переменчиво. С одной стороны, она практически призрак, нечто мелкое и малоценное (Её ничтожность разумею // И малюсенько к ней привязан я...). С иной же жизнь единственна, неподменна, неотразимо презентабельна. Переход от 1-го значения к иному так же естественен и незначителен, как и в реальной жизни. 
    Можно сказать, что стиль романа Евгений Онегин это эмблема жизни. Манн отмечает, что ни в каком ином произведении перипетии жизни, множественность её значений не запечатлелись так ярко в стилистическом и повествовательном виде. 
    Воздушность, но и глобальность Евгения Онегина выражается, на мой взор, так же и в том, что этот роман стал предсказанием огромного количества направлений и творений как 19-го, так и 20 века. Его отдельные элементы проникли в стиль российского реалистического романа середины 19 века (И.С. Тургенев, например). Не считая того, Евгений Онегин стал опорой для новаторских направлений 20 века (модернизм). 
    Таким образом, роман А.С. Пушкина Евгений Онегин с полным правом можно именовать воздушной громадой. По совершенству стиля, языка, нравов, глубине проблематики и идеологического решения это творенье непомерно. Но оно так просто, свободно, нерпинужденно, так схоже с самой жизнью, что и воздушно. 
    На мой взор, это совершенный эталон для подражания, служащий учебником не только для читателей, но и для молодых писателей.