а чём сила базарского нрава?

        В первой части романа Базаров - условно цельная личность. Он уверен, что знает коренные нужды народа, и что его отрицательное направление служит народным интересам. В разговоре с Аркадием Рынков прямо заявляет: "Российский человек только тем и хорош, что он сам о себе прескверного суждения". 
    В базаровском складе разума вправду проявляются обычные свойства народного нрава: сомнение к чрезмерному энтузиазму, который в глазах российского народа всегда был забавным и приторным, склонность к резкой критичной самооценке. Базарова никак не смущает, что веская часть русских фермеров не усвоит его мнений. Он готов для народной выгоды пойти даже против самих фермеров. 
    Богатырская сила базаровских отрицаний не исключает деспотического самоуправства. Он готов таким путем вести люд к свободе, если в нем не окажется ожидаемой революционной силы и сознательности. "Да вспомните, в конце концов, господа сильные, - урезонивает нигилистов Павел Петрович, - что вас всего четыре человека с половиною, а тех - миллионы, которые не позволят для вас попирать ногами свои священнейшие верования, которые раздавят вас!". "Если раздавят, туда и дорога, - промолвил Базаров. - Только бабушка еще надвое сказала". 
    Когда Кукшина обвиняет Ситникова в домостроевских симпатиях: "Для вас бы плетку в руки", Базаров непопросту отзывается: "Плетка - дело благое". В разговоре с Аркадием Рынков поощряет подобные поступки собственного отца: "Он на деньках приказывал высечь своего оброчного мужчины и очень превосходно сделал; да не смотри на меня с таким страхом... поэтому что вор и пьянчуга он страшнейший". "В высеченном объекте, - не без юмора уточнял тургеневского героя Писарев, - вправду происходит процесс идеи. В нем изощряется чувство самосохранения", которое "сочиняет первую причину всякого людского прогресса".

    В сильных руках Базарова есть еще и богатырская "палка" - естественнонаучные познания. Герой верит в их сокрушительную и обновляющую мощь. Павел Петрович бесполезно иронизирует: "В принципы не верует, а в лягушек верует". Рынков не принял бы его драматичности близко к сердцу.

    В спорах с Павлом Петровичем материалист Рынков опровергает то, что аристократу Кирсанову даже ужасно вымолвить, - веру в Бога. Успехи природных наук поддерживали пафос революционного отрицания.

    Тургенев обратил внимание не только на сильные, но и на слабенькие стороны всераспространенного в то время учения германских вульгарных материалистов - Фогта, Бюхнера и Молешотта. В "Папах и детях" средством взоров основного героя он наглядно показал отрицательные последствия некритического к ним отношения. В начале романа Базаров отзывается о германцах с нескрываемым преклоненьем: "Тамошние ученые практический люд", "немцы в этом наши учители". И тут же народная жизнь устами крестьянского мальчика на болотце около осиновой рощи задает Базарову недоуменный вопрос: "На что для тебя лягушки, барин?" - "А вот на что, - отвечал ему Рынков..., - я лягушку распластаю да посмотрю, что у нее там снутри делается, а так как мы с тобой те же лягушки, только что на ногах ходим, я и буду знать, что у нас снутри делается".