Помогите пожалуйста сделать анализ стихотворения А.С. Пушкина "земля и море"

Стихотворение Пушкина Земля и море (Идиллия Мосха), сообразно помете в беловом автографе (ПД 833, л. 2), было написано 8 февраля 1821 г. в Киеве:

Конкретный источник его считается издавна и крепко выясненным. Это стихотворное переложение Н. Ф. Кошанским идиллии древнегреческого стихотворца Мосха (II в. до н. э.), озаглавленное К спокойствию:

Когда Зефир подует лаского,
По морю голубому в приятной тиши,
Я, лени сладкой предавшися халатно,
Пленяюсь морем спокойно,
То, что Пушкин следует за Кошанским, а не за каким-то другим переложением идиллии Мосха,2 помимо сходства неких образов, подтверждается еще и тем, что греческий оригинал

180
написан от личика простого поселянина, а не стихотворца.3 Отмечалось также, что такое толкование оригинала, а также некие иные его детали Пушкин мог воспринять из комментария Кошанского к идиллии Мосха: Может быть, сие маленькое творение родилось в счастливое время прогулки по берегу моря, либо реки, когда волны после бури стихали; или в приятную минуту размышления об участи, когда поэт сопоставлял всегдашнее плавание по водам с тихою и неосторожною жизнию на жесткой земле, когда ощутил всю цену спокойствия и почел себя счастливым, видя, что судьба не обусловила его отыскивать пропитания на бурной стихии lt;...gt; Идея (в первых 2-ух стихах Мосха. С. К.) кажется следующая: когда зефир струит поверхность голубого моря, тогда дух мой, желая робкий, устремляется к плаванию, и Музы не пленяют меня столько, сколько тишь моря (Кошанский. С. 241242; курсив мой. С. К.).4
Не так давно стихотворение было детально сопоставлено с переводом Кошанского, проанализированы как случаи следования переводу-посреднику, так и отступления от него Пушкина и, не считая того, выявлен ряд реминисценций из поэзии Батюшкова и Жуковского, а также случаи использования поэтического языка карамзинистов.5 Это делает возможным не только более детальный анализ соотношения Земли и моря и его источников, но и решение вопроса о жанровой форме и о диапазоне поэтических смыслов, которые намечает художественная топика стихотворения.
Представляется не совершенно основательной и попытка усмотреть в пушкинском стихотворении элегизацию идиллии. Она, по воззренью А. Р. Зарецкого, появляется в тексте преимущественно вследствие двух моментов. С одной стороны, Пушкин ввел слова Хлопот и дум слагая груз, и этого намека на заботы и думы полностью достаточно, чтоб вызвать у читателя весь набор стандартных элегических ассоциаций. С иной стороны, у Пушкина оказался опущен заключительный пассаж о пастухах, который помешал бы восприятию текста идиллии в качестве автобиографического признания (Зарецкий. С. 343).8

Однако, во-первых, упоминание хлопот и дум никак не противопоказано традиционной, не разговаривая теснее о новоевропейской идиллии (ср., например, желая бы знаменитую XXI идиллию Феокрита Рыбаки), а, во-вторых, пассажа о пастухах нет и у Кошанского. Единственное упоминание их в этом переводе: Как нежен, сладостен для пастырей их шум (а у Мосха нет даже и такового)9 носит мимолетный характер и совсем не препятствует восприятию его в качестве автобиографического признания
Впрочем, та новоевропейская традиция, которой следовал Пушкин, в свою очередь берет начало в таких нетрадиционных древних идиллиях, какой является данное стихотворение Мосха.10 Не нечаянно современный исследователь полагает круг тем этого стихотворения вполне характерным для буколической поэзии: Это стихотворение стало как бы лозунгом буколики. С этого момента круг ее тем восхваление стыдливой и тихой жизни, сентиментальная любовь и бегство от бурь природы и жизни твердо очерчен, и она никогда более из него не выйдет.11 Пушкин в Земле и море, очевидно, из него выходит, но общую идиллическую ситуацию спокойного отдохновения в гостеприимных дубровах он все же воссоздаёт.

Если же идиллическая ситуация воспроизводится тут с неким различием, то это происходит не только у Пушкина, но и у самого Мосха. Классическая, феокритовская идиллия предпола