Сделайте из этого короткое изложение пожалуйста нескольких шагах от дороги увидел

Сделайте из этого краткое изложение пожалуйста
нескольких шагах от дороги увидел я пашущего ниву крестьянина. Время было жаркое. Поглядел я на часы. Первого 40 минут. Я выехал в субботу. Сегодня праздничек. пашущий крестьянин принадлежит, конечно, помещику, который оброку с него не берет. Крестьянин пашет с великим тщанием. Нива, конечно, не господская. Соху поворачивает с дивною легкостию.
Бог в помощь, произнес я, подошед к пахарю, который, не останавливаясь, доканчивал зачатую борозду. Бог в помощь, повторил я.
Спасибо, господин, сказал мне пахарь, отряхая лемех и перенося соху на новую борозду.
Ты, окончательно, раскольник, что пашешь по воскресеньям?
Нет, господин, я прямым крестом крещусь, сказал он, показывая мне сложенные три перста. А бог милостив, с голоду умирать не приказывает, когда есть силы и семья.
Разве для тебя во всю неделю нет времени работать, что ты и воскресенью не спускаешь, да еще и в самый жар?
В неделе-то, барин, шесть дней, а мы 6 раз в неделю ходим на барщину; да под вечерком возим вставшее в лесу сено на господский двор, если погода хороша; а бабы и девки для прогулки прогуливаются по праздникам в лес по грибы да по ягоды. Дай бог, крестяся, чтоб под вечер сейчас дожжик пошел. Господин, если есть у тебя свои мужички, так они того же у бога молят.
У меня, мой друг, мужчин нет, и для того никто меня не клянет. Велика ли у тебя семья?
Три сына и три дочки. Перьвинькому-то десятый годок.
Как же ты успеваешь доставать хлеб, если только праздничек имеешь свободным?
Не одни празднички, и ночь наша. Не ленись наш брат, то с голоду не умрет. Видишь ли, одна лошадка почивает; а как ета утомится, возьмусь за другую; дело-то и споро.
Так ли ты работаешь на хозяина собственного?
Нет, барин, греховно бы было так же работать. У него на пашне сто рук для одного рта, а у меня две для 7 ртов, сам ты счет знаешь. Да желая растянись на барской работе, то спасибо не произнесут. Господин подушных не заплатит; ни барана, ни холста, ни курицы, ни масла не уступит. То ли житье нашему брату, как где господин оброк берет с крестьянина, да еще без приказчика. Правда, что время от времени и добрые господа берут более 3-х рублей с души; но все лучше барщины. Нынче еще поверье заводится отдавать деревни, как то величается, на аренду. А мы называем ето отдавать головой. Нагой наемник дерет с мужчин шкуру; даже лучшей поры нам не оставляет. Зимою не пускает в извоз, ни в работу в город; все работай на него, для того что он подушные выплачивает за нас. Самая дьявольская выдумка отдавать фермеров собственных чужому в работу. На дурного приказчика желая можно посетовать, а на наемника кому?
Друг мой, ты заблуждаешься, изнурять людей законы воспрещают.
Изнурять? Правда; но небось, господин, не захочешь в мою шкуру. Меж тем пахарь запряг другую лошадка в соху и, начав новейшую борозду, со мною простился.
Разговор сего землепашца возбудил во мне огромное количество идей. Первое представилось мне неравенство крестьянского состояния. Сравнил я фермеров казенных с крестьянами помещичьими. Те и иные живут в деревнях; но одни выплачивают известное, а иные обязаны быть готовы платить то, что хозяин хочет. Одни судятся своими равными; а иные в законе мертвы, разве по делам уголовным. Член сообщества становится только тогда известен правительству, его сторожащему, когда нарушает альянс публичный, когда становится лиходей! Сия идея всю кровь во мне воспалила.
Бойся, помещик жестокосердый, на челе каждого из твоих фермеров вижу твое осуждение.
Углубленный в сих размышлениях, я ненамеренно обратил взгляд мой на моего слугу, который, сидя на кибитке передо мной, качался из стороны в сторону. Вдруг ощутил я быстрый мраз, протекающий кровь мою, и, изгоняя жар к верхушкам, нудил его распростираться по личику. Мне так стало во внутренности моей постыдно, что чуть я не зарыдал.
Ты во гневе твоем, сказал я сам себе, устремляешься на горделивого господина, изнуряющего крестьянина собственного на ниве собственной; а сам не то же ли или еще ужаснее того делаешь? Какое правонарушение сделал бедный твой Петрушка, что ты ему запрещаешь пользоваться усладителем наших бедствий, наибольшим даром природы злосчастному сном? Он получает плату, сыт, одет, никогда я его не секу ни плетьми, ни батожьем (о умеренный человек!) и ты думаешь, что кусок хлеба и лоскуток сукна для тебя дают право поступать с подобным для тебя существом, как с кубарем, и тем ты только хвастаешь, что не часто подсекаешь его в его вертении. Ведаешь ли, что в первенственном уложении, в сердечко каждого написано? Если я кого ударю, тот и меня стукнуть может. Вспомни тот день, как Петрушка опьянен был и не поспел тебя одеть. Вспомни о его пощечине. О, если бы он тогда, желая опьяненный, очнулся и тебе отвечал бы соразмерно твоему вопросу!
А кто для тебя отдал власть над ним?
Закон.
Закон? И ты смеешь бесславить сие священное имя? Несчастный!.. Слезы потекли из глаз моих; и в таковом положении почтовые клячи дотащили меня до последующего стана.