что такое осознание в литературе

Прежде чем ринуться в бездну вопроса, "что такое литература?", позаботимся о маленьком спасательном круге: наше разыскание в первую очередь будет дотрагиваться не самого существа литературы, а дискурса исследований, которые сходственно нашему собственному пробуют сделать ее объектом анализа. Разница, скорее всего, состоит в выборе маршрута, а не в цели, к которой мы устремляемся. Но какой путник возьмется утверждать, что странствие будет наименее занимательным, чем тот пункт, в который он прибудет?

Начнем с того, что попытаемся усомниться в правомерности самого понятия литературы: ведь оттого, что имеется подходящее слово, и оттого, что это слово положено в основу институтских курсов, само существование литературы еще не становится явным.
Для сходственного сомнения есть основания, до этого всего - эмпирического нрава. Исчерпающей истории слова "литература" и его эквивалентов во всех языках и во все эры пока еще не написано, но даже поверхностный взор позволяет убедиться, что существовало оно не всегда. В европейских языках слово "литература" в его современном значении появилось совершенно не так давно, чуть ли не в XIX веке. Не значит ли это, чти мы имеем дело с исторически сформировавшимся, а никак не "постоянным" явлением? С иной стороны, многие языки (к примеру, языки Африки) до сих пор не знают родового термина для обозначения всех видов литературного творчества; меж тем издавна избегали времена Леви-Брюля, когда изъяснение этому факту разыскивали в несчастной "примитивности" сходственных языков, якобы неспособных к абстрагированию и, как следует, не знающих слов, означающих родовые, а не видовые понятия. К сказанному можно добавить, что современная литература необыкновенно многоформна: беря во внимание неустранимое обилие письменных текстов, которые с самых различных точек зрения принято относить к литературе, вряд ли найдется человек, который осмелится сейчас провести границу между тем, что является литературой, и тем, что ею не является.
Этот резон, впрочем, не имеет решающей силы: ведь знаменитое явление может существовать даже тогда, когда в словаре еще нет четкого слова для его обозначения; однако он кидает первую тень сомнения условно "природного" нрава литературы. Этого сомнения отнюдь не рассеивает и теоретический анализ задачи. В самом деле, откуда берется у нас уверенность в том, что явление, именуемое литературой, вправду существует? Из ежедневного опыта: литературные произведения мы учим в школе, позже в университете, мы покупаем литературу в особых магазинах; в ежедневном общении мы привыкли сказать об творцах, которых называем "писателями". Некоторая сущность "литература" работает на межсубъективном, соц уровне - вот факт, представляющийся бесспорным. Пусть так. Но что это подтверждает? Только то, что в рамках более широкой системы, образуемой сообществом и культурой, существует составная часть, которую можно выделить и которую принято означать при подмоги слова "литература". Подтверждено ли этим, что все определенные творенья, функционирующие указанным образом, владеют некой общей для них природой, существование которой мы тем самым имеем право признать? Ни в коем случае.