6-7 предложений инфы Евгений Абрамович Баратынский

Евгений Баратынский происходил из галицкого шляхетского рода Боратынских[14][15][16], в конце XVII века выехавшего в Россию. Боратынский фамилия от замка Боратынь[17] в гмине Хлопице, Ярославском повяте Подкарпатского воеводства Польши[18][19], в древнерусской Перемышльской земле.

Дед стихотворца, Андрей Васильевич Баратынский (ок. 17381813) помещик, титулярный советчик; в молодости служил (от чина рядового до поручика) в полку Смоленской шляхты. Бабушка Авдотья Матвеевна, урождённая Яцына (либо Яцинина), дочь помещика села Подвойского, перешедшего в семью Баратынских как приданое[20].

Отец, Абрам Андреевич Баратынский (17671810) отставной генерал-лейтенант, соучастник Российско-шведской войны (17881790), состоял в свите правителя Павла Первого, был командиром Лейб-гвардии Гренадерского полка и инспектором Эстляндской дивизии[20]. Мама, Александра Фёдоровна (урождённая Черепанова; 17761852) дочь коменданта Петропавловской крепости Фёдора Степановича Черепанова (разум. до 1812) и его супруги Авдотьи Сергеевны (ок. 1746 ок. 1814); выпускница Смольного института, фрейлина императрицы Марии Фёдоровны[17].


Абрам Андреевич Баратынский
В 1796 году Абраму Андреевичу и его брату Богдану Андреевичу Павел I пожаловал великое поместье с 2-мя тысячами душ[17] Вяжля, в Кирсановском уезде Тамбовской губернии; где и родился будущий поэт[11].

В марте 1804 года Абрам Андреевич с женой и детками перебрался из села Вяжля во вновь отстроенное имение Мара, неподалёку в Кирсановском уезде[21]. В усадьбе Мара проходило преждевременное детство Баратынского[2].

Дядькой у Евгения был итальянец Джьячинто Боргезе, потому мальчишка рано познакомился с итальянским языком. Также владел французским[17], принятым в доме Баратынских, писал на французском письма с восьми лет. В 1808[2] году[* 3] Баратынского дали в приватный германский пансион в Петербурге для подготовки к поступлению в Пажеский корпус, там он познакомился[22] с германским языком[2].

В 1810 году погиб Абрам Андреевич, и воспитанием Евгения занималась мама[2], разумная, добросердечная, энергичная, но и несколько деспотичная дама, от её гиперлюбви поэт мучился до самой свадьбы[17].

В конце декабря[17] 1812 года Баратынский поступил в Пажеский корпус[23] самое престижное учебное заведение Российской империи, имевшее целью предоставить сыновьям знатных дворянских фамилий возможность достижения военных чинов IIII класса[24]. В письмах мамы Евгений писал о своём желании предназначить себя военно-морской службе[17].

До весны 1814 года всё обстояло благополучно. Позже успеваемость и поведение Баратынского становятся неровными[17]. Внутреннее сопротивление корпусным порядкам приводит его к оставлению весной 1814 на 2-ой год[17]. Компания друзей, в которую попал Баратынский в корпусе, развлекалась весёлыми проделками, досаждая начальникам и преподавателям, создав под воздействием Злодеев Шиллера Сообщество мстителей[25].

Идея не смотреть ни на что, свергнуть с себя всякое принуждение меня восхитила; удовлетворенное чувство свободы тревожило мою душу[25]

В конце концов, в феврале 1816 года расшалившиеся дети украли из бюро отца 1-го из соучастников (он сам предоставил ключ) пятьсот рублей и черепаховую табакерку в золотой оправе, накупили сладостей[17][20]. Это происшествие привело к исключению Баратынского в апреле 1816 года из корпуса, к изменению всей полосы жизни и к тяжёлой психотравме, отразившейся на его стихах: одно из драгоценных параметров его поэзии особый призвук сокровенной печали[26].

После исключения из корпуса шестнадцатилетнему Баратынскому было воспрещено поступать на государственную службу, не считая военной бойцом[2][17].


Усадьба Мара
Покинув столицу, Баратынский несколько лет жил либо с мамой в Маре, или у дяди, брата отца, отставного вице-адмирала Богдана Андреевича Баратынского, в Смоленской губернии, в селе Подвойском[17].

В деревне дяди Баратынский нашёл маленькое общество весёлой молодёжи[2][17], начал писать стихи (интерес к литературному творчеству появился у него ещё в Пажеском корпусе)[2]. Сходственно многим иным людям того медли он писал французские куплеты, но до нас дошли и российские стихи от 1817 года (по словам В. Я. Брюсова, ещё слабенькие)[2].