"Сопоставтье поведение Осипа в явлении 1, когда он на едине с

В Ревизоре об истинной сути Хлестакова мы также узнаём от его прислужника. Осипа, когда тот произносит собственный монолог про кеятры (комнатка Хлестакова не
предугадывает лакейской, но в момент произнесения речи Осип единолично
обладает сценическим пространством) . Лакейская у Гоголя становится местом, куда
выносится чистосердечное повествование о действительном положении дел. Хлестаков наобум устремляется напустить пыль в глаза окружающим. Хлестаков желая и волочится то за Анной Андреевной, то за Марьей Антоновной, но делает это абсолютно бездумно, а в итоге вообщем преспокойно уезжает, пренебрегав об обеих. Много похожего у таких героев гоголевских пьес, как Хлестаков и Кочкарев: их бездумный, неосознанный напор, горячность, эмоциональность, лёгкость в думах . Вспомним слова Гоголя: Всякий хоть на минуту, если не на несколько минут, делался либо делается Хлестаковым, но естественно, в этом не желает только признаться (4, 101). Всякий из нас - включая и самого творца. Монолог Осипа и сцены в гостинице открывают облик Хлестакова в естественной , так сказать, обстановке.
Обращаемся к чтению монолога Осипа (1-е явление 2-го действия) и работе над партитурой эмоций к нему. Монолог Осипа занимает значительное место в комедии. Конкретно в нем появляются перед созерцателем некие стороны петербургской жизни, порождением которых был Хлестаков. Великолепная жизнь столицы, лень богатых петербуржцев, не стесненных исполнением служебных повинностей, возбуждают желание пожить широко, не заботясь о средствах. Осип извещает созерцателю, что Хлестаков не ревизор, а елистратишка простой , и это присваивает всему дальнейшему действию острокомическую расцветку. Внимательному читателю и созерцателю еще в 1-м действии показались непонятными доводы Бобчинского и Добчинского, признавших в Хлестакове ревизора. Теперь истинное личико Хлестакова знаменито зрителю, но только зрителю, и поэтому нелепость деяний и речей чиновников становится необыкновенно комичной. С досадой произносит Осип 1-ые реплики своего монолога. Он как бы сетует созерцателю на незадачливого хозяина, из-за которого слуга обязан испытывать голод и унижение.
Раздраженно и ворчливо рассказывает Осип о Хлестакове. Но когда он вспомнил деревню, где можно весь век лежать на полатях и есть пироги, интонация его изменяется, она делается мечтательно-напевной. Но и к Петербургу Осип не питает антипатии. Рассказывая о пикантных дискуссиях и галантерейном обхождении петербуржцев, Осип все более одушевляется и доходит практически до экстаза. Воспоминание о хозяине делает его опять озадаченным и сердитым, и он начинает читать Хлестакову мораль. Комизм ситуации явен: Хлестакова ведь в комнате нет. Осип сам в конце концов понимает бесполезность собственных поучений, обращенных к отсутствующему личику, и тон его становится печальным, даже печальным: Ах, Боже ты мой, хоть бы какие-нибудь щи! Кажись бы, сейчас весь свет съел. Возникновение Хлестакова, его монологи, сцены с Осипом, со слугой дозволяют воспитанникам заметить в Хлестакове странную смесь нищенства и барского высокомерия, слабости и самоуверенной презрительности, легкомыслия и требовательности, вежливой любезности и дерзости. Сочетание обратных качеств, уживающихся в Хлестакове, делает его личиком смешным. Хлестаков еще неразумнее, чем бюрократы, но он не претендует на глубокомыслие. Бюрократы хотят удержать свои привилегии, которыми пользуются смирно, с сознанием права . Хлестаков только желал бы пользоваться привилегиями, но он просит преклонения не к чину, а к своим петербургским плюсам.