Тема рассказа Детво Толстой Л.Н. Рассказ я прочитала не могу осознать

12 августа я пробудился от того как меня будил Карл Иваныч. Он стукнул над самой моей головой хлопушкой. Я не желал вставать, но Карл принялся меня щекотать, и мне пришлось подняться. Вошел дядька Николай махонький, чистенький человечек, всегда суровый, аккуратный, уважительный и великий приятель Карла Иваныча. Он нес наши платья и обувь. Володе сапоги, а мне покуда еще несносные ботинки с бантиками. И мы начали одеваться. Когда все оделись,

  Карл Иваныч повел нас вниз здороваться с матушкой. Матушка посиживала в гостиной и разливала чай; одной рукою она удерживала чайник, другою кран самовара, из которого вода текла через верх чайника на поднос. Перед роялем сидела моя сестрица Любочка и розовенькими, только что вымытыми прохладной водой пальчиками с заметным напряжением разыгрывала этюды. Поздоровавшись со мною, maman брала обеими руками мою голову и отбросила ее вспять, позже поглядела внимательно на меня и произнесла:

 Ты рыдал сейчас?

Я не отвечал. Она поцеловала меня в глаза и по-немецки спросила:

 О чем ты рыдал?

Когда она собеседовала с нами дружески, она всегда говорила на том языке, который знала в совершенстве.

 Это я во сне плакал, maman,  сказал я, припоминая со всеми подробностями вымышленный сон и невольно содрогаясь при этой идеи.

 Ну, ступайте сейчас к отцу, малыши, да скажите ему, чтоб он обязательно ко мне зашел, до этого чем пойдет на гумно. Он стоял около письменного стола и, указывая на какие-то конверты, бумаги и кучки средств, кипятился и с жаром объяснял что-то приказчику Якову Михайлову, который, стоя на своем обычном месте, заложив руки за спину, очень живо и в различных направлениях шевелил пальцами. Поздоровавшись, папа произнес, что будет нам в деревне баклуши бить, что мы закончили быть малюсенькими и что пора нам серьезно обучаться.

 Вы теснее понимаете, я мыслю, что я ныне в ночь пищу в Москву и беру вас с собою,  сказал он.  Вы будете жить у бабушки, а maman с девочками остается тут. И вы это знайте, что одно для нее будет утешение слышать, что вы обучайтесь превосходно и что вами довольны. Мне очень, очень ничтожно стало матушку, и вместе с тем мысль, что мы точно стали большие, веселила меня. По дороге наверх я забежал на террасу. У дверей, на солнышке, зажмурившись, лежала возлюбленная борзая собака отца Милка.