Помогите! Это очень срочно!!!Короткий пересказ Е.И.Носов "Живое пламя"

Тетя Оля заглянула в мою комнату, вновь застигла за бумагами и, повысив глас, властно произнесла:
- Будет писать-то! Поди проветрись, клумбу помоги разделать. Тетя Оля достала из чулана берестяной короб. Пока я с наслаждением разминал спину, взбивая граблями мокроватую землю, она, присев на завалинку и рассыпав для себя на колени пакетики и узелки с цветочными семенами, разложила их по сортам.
- Ольга Петровна, а что это, - подмечаю я, - не сеете вы на клумбах маков?
- Ну, какой из маков цвет! - убежденно ответила она. - Это овощ. Его на грядках совместно с луком и огурцами сеют.
- Что вы! - рассмеялся я. - Еще в какой-то древней песенке поется:
А лоб у нее, точно мрамор, бел. А щеки горят, будто маков цвет.
- Цветом он всего два денька посещает, - упорствовала Ольга Петровна. - Для клумбы это никак не подходит, пыхнул и сразу сгорел. А потом все лето торчит эта самая колотушка и только вид портит.
Но я все-таки сыпанул тайком щепотку мака на самую середину клумбы. Через несколько дней она зазеленела.
- Ты маков посеял? - подступилась ко мне тетя Оля. - Ах баловник ты такой! Так уж и быть, тройку бросить, тебя пожалела. А остальные все выполола.
Неожиданно я уехал по делам и вернулся только через две недели. После жаркой, утомительной дороги было приятно войти в тихий старенький домик тети Оли. От свежевымытого пола тащило прохладой. Разросшийся под окном жасминовый кустик ронял на письменный стол узорчатую тень.
- Квасу налить? - предложила она, сочувственно оглядев меня, потного и усталого. - Алешка очень обожал квас. Посещало, сам по бутылкам разливал и запечатывал
Когда я снимал эту комнату, Ольга Петровна, подняв глаза на портрет юноши в летной форме, что висит над письменным столом, спросила:
- Не помешает?
- Что вы!
- Это мой отпрыск Алексей. И комната была его. Ну, ты располагайся, живи на здоровье.
Подавая мне томную медную кружку с квасом, тетя Оля произнесла:
- А маки твои поднялись, теснее бутоны выкинули. Я пошел посмотреть на цветы. Клумба стояла неузнаваемой. По самому краю расстилался коврик, который своим густым покровом с разбросанными по нему цветами очень подсказывал настоящий ковер. Позже клумбу облегала лента маттиол - стыдливых ночных цветков, привлекающих к для себя не яркостью, а нежно-горьким запахом, похожим на запах ванили. Пестрели куртинки желто-фиолетовых анютиных глазок, раскачивались на тонких ножках пурпурово-бархатные шляпки парижских красавиц. Было много и иных знакомых и незнакомых цветов. А в центре клумбы, над всей этой цветочной пестротой, поднялись мои маки, выбросив навстречу солнцу три тугих, тяжелых бутона.
Распустились они на иной день.
Тетя Оля вышла поливать клумбу, но тотчас возвратилась, громыхая пустопорожней лейкой.
- Ну, иди гляди, зацвели.
Издали маки походили на зажженные факелы с живыми, забавно полыхающими на ветру языками пламени Легкий ветер чуть колыхал, солнце пронизывало светом полупрозрачные красные лепестки, отчего маки то вспыхивали робко-ярким огнем, то наливались густым багрянцем. Казалось, что, стоит только прикоснуться - сходу опалят!
Маки слепили собственной озорной, обжигающей яркостью, и рядом с ними померкли, потускнели все эти парижские кросотки, львиные зевы и иная цветочная знать.
Два денька бешено пламенели маки. А на финале вторых суток вдруг осыпались и гаснули. И сходу на пышноватой клумбе без их стало пусто.
Я поднял с земли еще совершенно свежий, в капельках росы, лепесток и расправил его на ладошки.
- Вот и все, - сказал я звучно, с ощущеньем еще не остывшего восхищения.
- Да, сгорел... - вздохнула, будто по живому существу, тетя Оля. - А я как-то ранее без внимания к маку-то этому Короткая у него жизнь. Зато без оглядки, в полную силу прожита. И у людей так посещает...
Тетя Оля, как-то сгорбившись, вдруг заторопилась в дом.
Мне теснее рассказывали о ее отпрыску. Алексей погиб, спикировав на своем крошечном "ястребке" на спину томного фашистского бомбардировщика...
Я сейчас живу в ином конце города и иногда заезжаю к тете Оле. Не так давно я снова побывал у нее. Мы посиживали за летним столиком, пили чай, делились новинками. А рядом на клумбе полыхал великой ковер маков. Одни осыпались, роняя на землю лепестки, точно искры, иные только раскрывали свои пламенные языки. А снизу, из влажной, полной актуальной силы земли, подымались все новые и новые туго свернутые бутоны, чтоб не дать гаснуть живому огню.