Розказ на тему "Вийна"

И откуда ее принесло сюда? К его автоматчикам?
От теперь зададут немчуре! От зададут! по-ребячески довольствовался Козыра.
Иные воины из ближних ямок-окопчиков, также, видать, заинтересованные внезапным соседством, повылезали на поверхность. Все с энтузиазмом следили, как около автомобиля суетились артиллеристы, схоже, настраивая собственный известный залп. Черт бы их взял, с их залпом! занервничал помкомвзвода, уже хорошо знавший стоимость этих залпов. Польза кто знает какая, за полем в лесу много не увидишь, а волнения, смотри, наделают... Меж тем над полем и лесом, что затемнел впереди, стало помалу светать. Прояснилось хмарное небо вверху, дул свежеватый осенний ветер, по всей видимости, собиралось на дождик. Помкомвзвода знал, что если поработают Катюши, обязательно польет дождь. В конце концов там, около машины, суета как словно притихла, все будто застыли; несколько человек отбежало подальше, за машину, донеслись глуховатые слова артиллерийской команды. И вдруг в воздухе над головой резко взвизгнуло, загудело, хряпнуло, пламенные хвосты с треском стукнули за машиной в землю, через головы автоматчиков пырхнули и исчезли вдалеке ракеты. Клубы пыли и дыма, закрутившись в тугом белоснежном вихре, окружили Катюшу, часть ближних окопчиков, и стали расползаться по склону пригорка. Еще не притихнул рокот в ушах, как там теснее закомандовали на этот раз звучно, не таясь, со злой военной решимостью. К машине кинулись люди, звякнул металл, некие вскочили на ее подножки, и та через остаток еще не осевшей пыли поползла с пригорка вниз, в сторону села. В то же время впереди за полем и леском угрожающе грохнуло вереница перекатистого протяжного эха с минуту сотрясала место. В небо над лесом медленно подымалиь клубы темного дыма.
О дает, о дает немчуре проклятой! сиял юным курносым личиком автоматчик Козыра. Иные так же, повылазив на поверхность либо привстав в окопчиках, с восхищением следили диковинное зрелище за полем. Один только помкомвзвода Матюхин, будто окаменев, стоял на коленях в неглубоком окопчике и, как только гул за полем оборвался, закричал во всю силу:
В укрытие! В укрытие, вашу мать! Козыра, ты что...
Он даже вскочил на ноги, чтобы выкарабкаться из окопчика, но не успел. Слышно было, как где-то за лесом щелкнул одиночный взрыв либо выстрел, и в небе разноголосо взвыло, затрещало... Почуяв опасность, автоматчики, словно горох со стола, сыпанули в свои окопчики. В небе взвыло, затряслось, загрохотало. Первый залп германских шестиствольных минометов лег с перелетом, поближе к селу, иной поближе к пригорку. А позже все вокруг перемешалось в сплошной пыльной мешанине разрывов. Одни из мин рвались ближе, другие дальше, впереди, сзади и меж окопчиков. Весь пригорок перевоплотился в огненно-дымный вулкан, который усердно толкли, копали, перелопачивали германские мины. Оглушенный, засыпанный землей, Матюхин крючился в своем окопчике, со страхом ожидая, когда... Когда же, когда? Но это когда все не наступало, а взрывы долбали, сотрясали землю, которая, казалось, вот-вот расколется на всю глубину, разрушаясь сама и привлекая за собой все остальное.
Но вот как-то все равномерно затихло...
Матюхин с опаской выглянул прежде вперед, в поле не идут ли? Нет, оттуда, кажется, еще не шли. Потом он поглядел в сторону, на недавнюю цепочку собственного взвода автоматчиков, и не увидел его. Весь пригорок сиял ямами-воронками меж нагромождением глинистых глыб, комьев земли; песок и земля засыпали вокруг траву, словно ее никогда и не было здесь. Невдали распласталось длинноватое тело Козыры, который, судя по всему, не успел добежать до своего спасительного окопчика. Голова и верхняя часть его тела были засыпаны землей, ноги также, только на каблуках не изношенных еще башмак блестели отполированные железные косячки...
Ну вот, помогла, величается, произнес Матюхин и не услышал собственного гласа. Из правого уха по грязной щеке стекала струйка крови.