задумайтесь как поступки героев связаны с их нравами, и подготовьте рассказы

Эраст герой повести, юный офицер, дворянин. Он обольщает бедную крестьянскую даму Лизу, живущую в одной из подмосковных деревень со старушкой мамой. Скоро платоническая любовь перебегает в, чувственную, а потом следует остывание, : которое Э. объясняет необходимостью идти на войну. Нет, он в самом деле был в армии, но заместо того, чтобы сражаться с врагом, играл в карты и проиграл практически все свое имение . Чтобы поправить дела, Э. женится на старый богатой вдове и пробует откупиться от Лизы 100 рублями. Не пережив происшедшего, Лиза топится в пруду.

История их отношений представляет собой историю, постепенного перемещения Лизы из природного, естественного мира в мир Э. Под воздействием Э. Лиза утрачивает ту душевную цельность, которую Карамзин и кладет в базу психического противопоставления собственных героев. Но и Э. в свою очередь смещается в сторону Лизы: он становится более чувствительным и расплачивается за абсолютный им неблаговидный поступок не наружными лишениями (хворью, нуждой и проч.) , а пытками сожаленья т. е. внутренним, душевным мучением: Эраст был до конца жизни своей несчастлив. Узнав о доле Лизиной, он не мог утешиться и почитал себя убийцею...

До Карамзина сюжет автоматом определял тип героя, выбирал его из малочисленной, но верно классифицируемой номенклатуры персонажей (подобно комплекту масок в итальянской комедии дель арте) . В традиционном сюжете о совращении бедной безгрешной девушки Э. был бы однозначным, одноцветным злодеем, очередным воплощением Мефистофеля. Карамзин нарушает ожидания читателя: и ситуация в целом, и образ самого Э. веско труднее того литературного типа, к которому принадлежит герой.

Э. не хитрый искуситель , он чистосердечен в собственных присягах, искренен в собственном обмане. Э. столько же виновник катастрофы, сколько и жертва собственного горячего воображения . Потому создатель не считает себя вправе вершить трибунал над Э. Он стоит наравне со своим героем ибо сходится с ним в точке чувствительности. (Недаром создатель выступает в повести в роли пересказчика того сюжета, который поведал ему Э. : ...Я познакомился с ним за год до его погибели. Он сам поведал мне сию историю и привел меня к Лизиной могилке... )

Создатель прощает раскаявшегося Э. Оправдало его и публичное мнения, о чем свидетельствует резкое повышение количества Эрастов в дворянских списках после выхода Бедной Лизы в свет: деток никогда не стали бы именовать именованием отрицательного героя. Это экзотичное имя все чаще получают и многие литературные персонажи.

Э. начинает в российской литературе длинную вереницу героев, основной чертой которых является слабость и неприспособленность к жизни и за которыми в литературоведении навечно закрепился ярлычек лишнего человека.