Расскажите от папе Ассоль, матросе Лонгрене.

Лонгрен, матрос "Ориона", сильного трехсоттонного брига, на котором он
прослужил десять лет и к которому был привязан сильнее, чем иной отпрыск к родной матери покинул службу. В одно из его редчайших возвращений домой, он не увидел, как всегда еще издали, на пороге дома свою супругу Мери, всплескивающую руками, а затем бегающую навстречу до утраты дыхания. Вместо нее, у ребяческой кроватки -- нового предмета в маленьком доме Лонгрена -- стояла взволнованная соседка. Дама рассказала грустную историю, перебивая рассказ умильным
гульканием девченке и уверениями, что Мери в раю. Когда Лонгрен узнал
подробности, рай показался ему немножко яснее дровяного сарая, и он поразмыслил, что огонь обычный лампы -- будь сейчас они все совместно, втроем --был бы для ушедшей в неизвестную страну дамы неподменной отрадой.
Лонгрен, человек замкнутый и нелюдимый, жил созданием и продажей моделей парусников и пароходов. Земляки не очень жаловали бывшего моряка, необыкновенно после одного случая. Как-то во время ожесточенного шторма лавочник и трактирщик Меннерс был унесен в собственной лодке далековато в море. Единственным свидетелем происходящего оказался Лонгрен. Он смирно курил трубку, следя, как безуспешно взывает к нему Меннерс. Только когда стало очевидным, что тому теснее не спастись, Лонгрен прокричал ему, что вот так же и его Мери просила односельчанина о поддержки, но не получила ее.
Торговца на 6-ой денек подобрал среди волн пароход, и тот перед гибелью рассказал о виновнике своей гибели.
Не сказал он только о том, как 5 лет вспять супруга Лонгрена обратилась к нему с просьбой дать немножко взаймы. Она только что родила малютку Ассоль, роды были нелегкими, и практически все ее средства ушли на исцеление, а муж еще не возвратился из плавания. Меннерс порекомендовал не быть недотрогой, тогда он готов посодействовать. Злосчастная женшина в непогоду отправилась в город заложить кольцо, простыла и погибла от воспаления легких. Так Лонгрен остался вдовцом с дочерью на руках и не мог уже больше ходить в море.
Что бы там ни было, а известие о таком демонстративном бездействии Лонгрена поразила жителей деревни посильнее, чем если бы он своими руками утопил человека. Недоброжелательство перебежало чуть ли не в нелюбовь и обратилось также на ни в чем не повинную Ассоль, которая росла наедине со своими фантазиями и мечтами и как словно не нуждалась ни в сверстниках, ни в приятелях. Отец поменял ей и мать, и подруг, и земляков.