Найдите средства речевой выразительности в тексте:примечательна творческая биография Чехова,

Найдите средства речевой выразительности в тексте:

примечательна творческая биография Чехова, что, изучая ее, можно видеть, как безостановочно, непреклонно, планомерно, поочередно растет его духовная личность, как из литературного лилипута, меньше которого, кажется, и быть невероятно, он вырастает во глобального классика.
Пишущие о Чехове любят цитировать его знаменитые строчки о том, как он по капле выдавливал из себя раба, но вряд ли кто применил эти строчки к его литературному стилю. В 1-ые годы работы Антоша Чехонте, неугомонный остряк, развлекатель мещанской толпы, был подначальным поденщиком той мелкой бульварной прессы, для которой он без утомились трудился, спасая от голода себя и семью. Угождение обывательским вкусам было его рабьей повинностью. Но в то переходное время, когда он не стал именоваться Антошей и все еще не назвал себя Чеховым, он в тех же вульгарных бульварных листках начинает все почаще и почаще выступать против филистерской непристойности. Храня обличье развлекателя мещанской толпы, он все почаще становится ее обличителем. Теснее к середине 80-х годов Чехов конечно скидывает с себя рабье ярмо и методом самовоспитания, методом неустанной борьбы с ин стинктами, идеями, ощущеньями, внушенными ему темной средой с самого раннего юношества, облагораживает и себя и собственный стиль.
Здесь он снова встает перед нами, как героически-волевой человек, обращавший все силы души на усовершенствование своей добронравной личности. Тут можно воочию созидать деяние извечного закона, которому подчиненно искусство: чтоб обустроить собственный стиль, нужно облагородить себя.
Оттого-то такая феноменальная разница между первыми его вещами и заключительными. Нам понятна та душевная боль, с которой он перечитывал свои 1-ые вещи: в их он, как в зеркале, увидел себя тем невзрачным поденщиком, каким он был, когда начинал свой писательский путь, когда даже верная российская речь была еще не полностью освоена им.
Чем светлее для нас вся мизерность его начальной литературной работы, тем выше мы оцениваем тот добронравный подвиг его труженической, творческой жизни, благодаря которому он в течение такового короткого медли очистился от писательских приемов и способностей, усвоенных им в ранние годы. Тут с особенной наглядностью становятся очевидны для каждого краса и величие упрямого самовоспитания людской личности, желающей моральной чистоты.