короткий пересказ Горьковатого " Воробьишко"

У воробьев совершенно так же, как у людей: взрослые воробьи и воробьихи - пичужки скучноватые и обо всем говорят, как в книгах написано, а молодежь - живет своим умом.

Жил-был желторотый воробей, звали его Пудик, а жил он над окошком бани, за верхним наличником, в теплом гнезде из пакли, моховинок и других мягких материалов. Летать он еще не пробовал, но теснее крыльями махал и всё выглядывал из гнезда: хотелось поскорее выяснить - что такое божий мир и годится ли он для него?

- Что, что? - спрашивала его воробьиха-мама.

Он потряхивал крыльями и, смотря на землю, чирикал:

- Очень черна, очень!

Прилетал папаша, приносил букашек Пудику и хвастался:

- Чив ли я?

Мать-воробьиха одобряла его:

- Чив, чив!

А Пудик глотал букашек и думал: "Чем чванятся - червя с ножками дали - волшебство!". И всё высовывался из гнезда, всё рассматривал.

- Чадо, чадо, - волновалась мать, - гляди - чебурахнешься!

- Чем, чем? - спрашивал Пудик.

- Да не чем, а упадешь на землю, кошка - чик! и слопает! - изъяснял отец, улетая на охоту.

Так всё и шло, а крылья расти не спешили.

Подул однажды ветер - Пудик спрашивает:

- Что, что?

- Ветер дунет на тебя - чирик! и скинет на землю - кошке! - растолковала мама.

Это не понравилось Пудику, он и произнес:

- А для чего деревья качаются? Пусть закончат, тогда ветра не будет...

Пробовала мама объяснить ему, что это не так, но он не поверил - он обожал объяснять всё по-своему.

- Чисто крылья ему оборвала кошка, - произнес Пудик,- одни косточки остались!

- Это человек, они все бескрылые! - произнесла воробьиха.

- Почему?

- У их такой чин, чтоб жить без крыльев, они всегда на ногах скачут, чу?

- Для чего?

- Будь-ка у их крылья, так они бы и ловили нас, как мы с отцом мошек...

- Чушь! - сказал Пудик. - Чушь, белиберда! Все обязаны иметь крылья. Чать, на земле ужаснее, чем в воздухе!.. Когда я вырасту великой, я сделаю, чтоб все летали.

Пудик не веровал маме; он еще не знал, что если маме не веровать, это плохо кончится. Он посиживал на самом краю гнезда и во всё гортань распевал стихи собственного сочинения:

Эх, бескрылый человек,

У тебя две ножки,

Хоть и очень ты велик,

Едят тебя мошки!

А я малюсенький совершенно,

Зато сам мошек ем.

Пел, напевал да и вывалился из гнезда, а воробьиха за ним, а кошка - рыжая, зеленоватые глаза - здесь как тут. Ужаснулся Пудик, растопырил крылья, качается на сереньких ногах и чирикает:

- Честь имею, имею честь...

А воробьиха отвергает его в сторону, перья у нее стоймя встали - ужасная, отважная, клюв раскрыла - в глаз кошке целит.

- Прочь, прочь! Лети, Пудик, лети на окно, лети...

Страх приподнял с земли воробьишку, он подскочил, замахал крыльями - раз, раз и - на окне! Здесь и мать подлетела - без хвоста, но в великий радости, села рядом с ним, клюнула его в затылок и разговаривает:

- Что, что?

- Ну что ж! - произнес Пудик. - Всему сразу не научишься!

А кошка посиживает на земле, счищая с лапы воробьихины перья, глядит на их - рыжая, зеленоватые глаза и сожалительно мяукает:

- Мяа-аконький такой воробушек, будто мы-ышка... мя-как досадно бы это не звучало...

И всё кончилось благополучно, если пренебрегать о том, что мать осталась без хвоста...