Дон Кихот короткое содержание 2 том 4253 главы

В некоем селе Ламанчском жил-был один идальго, чьё имущество заключалось в родовом копье, старом щите, худей кляче да борзой собаке. Фамилия его была не то Кехана, не то Кесада, точно неизвестно, да и неважно. Лет ему было около пятидесяти, телом он был сухопар, личиком худощав и дни напролёт читал рыцарские романы, отчего ум его пришёл в полное расстройство, и ему вздумалось сделаться путешествующим рыцарем. Он начистил принадлежавшие его праотцам доспехи, приделал к шишаку картонное отобрало, отдал собственной старой кляче громкое имя Росинант, а себя переименовал в Дон Кихота Ламанчского. Поскольку путешествующий рыцарь непременно обязан быть влюблён, идальго, подумав, выбрал для себя даму сердца: Альдонсу Лоренсо и нарёк её Дульсинеей Тобосской, ибо родом она была из Тобосо. Облачившись в свои доспехи, Дон Кихот отправился в путь, придумывая себя героем рыцарского романа. Проехав целый день, он утомился и направился к постоялому двору, приняв его за замок. Невзрачная внешность идальго и его возвышенные речи всех рассмешили, но добрый владелец накормил и напоил его, хотя это было нелегко: Дон Кихот ни за что не желал снимать шлем, мешавший ему есть и пить. Дон Кихот попросил владельца замка, т.е. постоялого двора, предназначить его в рыцари, а перед тем решил провести ночь в бдении над орудием, положив его на водопойное корыто. Владелец спросил, есть ли у Дон Кихота средства, но Дон Кихот ни в одном романе не читал про деньги и не брал их с собой. Хозяин разъяснил ему, что желая такие простые и нужные вещи, как средства или незапятнанные сорочки, не упоминаются в романах, это совсем не значит, что у рыцарей не было ни того, ни иного. Ночью один погонщик хотел напоить мулов и снял с водопойного корыта доспехи Дон Кихота, за что получил удар копьём, так что владелец, считавший Дон Кихота безумным, решил побыстрее предназначить его в рыцари, чтобы избавиться от настолько неловкого постояльца. Он уверил его, что обряд посвящения состоит в подзатыльнике и ударе шпагой по спине и после отъезда Дон Кихота произнёс на радостях не наименее высокопарную, хотя и не столь пространную речь, чем новоиспечённый рыцарь.