Как в поединке крестьянина с торговцем Алтынниковым отразились добронравные принципы народа?

Центральным эпизодом в доле этого героя, бесспорно, является поединок с торговцем Алтынниковым за перекупку сиротливой мельницы. Идет схватка не просто человечьих себялюбий, а нравственных принципов. За Гириным сила крестьянского мира, фермерской взаимовыручки. За Алтынниковым сила хищнического эгоизма. На одной стороне сила духовная, на иной вещественная, сила денег. И первая побеждает вторую. Гирин служит крестьянскому миру. Он его настоящий глашатай, но он же и несет всю полноту ответственности за праведность своего образа жизни перед оказавшим ему доверие народом. Некрасов вскрывает настоящий механизм фермерской демократии, где отношения регулируются не формальным юридическим законом, а исключительно нормами совести. Единожды согрешив перед миром, Гирин дает себя в руки мирского суда и раскаивается перед народом. Тем самым он обрекает себя на путь праведничества. Во время мятежа он отрицается убеждать бунтующих фермеров и попадает в острог.

Матрена Тимофеевна Корчагина. Ее жизнеописанию полностью посвящена III часть поэмы. Счастливой нарекла ее молва. Известно, что макетом героини Некрасова стала известная олонецкая вопленница Ира Федосова. Ее автобиографию и тексты самих причитаний поэт вызнал из книжки Причитания Северного края, собранные Е. В. Барсовым (1872). Недаром стилистическую основу вида Матрены Тимофеевны сочиняют конкретно элементы народного плача. Героиня прошла через все тесты, какие только могли выпасть на долю российской дамы: чужая семья мужа, постоянно унижающая невестку; домогательства правящего; вздорная смерть первенца Демушки и последовавшее вслед за этим страшное надругательство над телом мертвого младенца; голодный неурожайный год, грозивший ей участью солдатки... И если плач и сопровождает хождения этой подлинно российской Богородицы по пыткам, то плач этот наименее всего о для себя. Это плач до этого всего о своем ближнем, о его горе. В свете этого эталона собственные мучения окрашиваются особенным, высочайшим смыслом. Томную крестьянскую работу она начинает постепенно принимать с какой-то смиренной нежностью, нередко употребляя в своей речи слова с уменьшительно-ласкательными само собой разумеющееся. Потеряв свободу, они получили представление о ней. Отсюда проистекает феномен российского богатырства: понятие свобода в мужицком сознании обязательно сосуществует с понятием рабство. Ведь выяснить, что такое свобода, можно, лишь утратив ее.

Образ Савелия соотнесен в поэме с народной былиной о Святогоре-богатыре, который, стремясь поднять тягу земную, под воздействием своей же силы в землю сам ушел по грудь. Савелию этот былинный образ объясняет необыкновенность конкретно святорусского богатырства. По идеи Савелия, вся сила российского богатыря уходит на терпение, то есть не столько на подвиг наружный, сколько на подвиг внутренний, проверку силы духа:

А грудь? Илья-пророк  

По ней гремит-катается  

На колеснице огненной...  

Все терпит богатырь.

Вот почему корежинцы с готовностью ложатся под розги Шалашникова, но убийство Фогеля, их поработителя, становится для них погибели сходственно.

Выходит, слабость, даже в определенном смысле бессилие, российского богатыря в поэме является природным продолжением его силы. Такового богатыря нельзя поработить физической экзекуцией, но можно хитростью. Там, где малосилен удалой боец Шалашников, оказывается, всесилен тихонький шельмец Фогель. Этот немец-управитель смог сделать так, что корежинцы сами же себя закабалили, даже не заметив этого.

Недотерпеть пропасть, перетерпеть пропасть в этом афоризме Савелия кроется разгадка катастрофической участи святорусского богатыря. Видимо, недотерпеть тут означает допустить, чтобы собственная обида стала предлогом для мщения; лишиться позиции внутреннего духовного смирения (то есть подвижничества); поставить свою волю выше воли Господа (нарушив его заповеди Не убий и Прощай недругов собственных), Претерпеть означает проигнорировать теснее не свою собственную обиду, а обиду Господа, нарушение его заповедей; не встать на защиту собственной Веры.

Савелий и корежинцы, убив Фогеля, конкретно недотерпели. Не праведный гнев, а жажда личной мести (Стояли мы голодные, /А немец нас поругивал...) была непосредственным побудительным мотивом убийства. Фактически, и совершается оно практически невольно, в горячке работы, под хоровой рефрен дружного Наддай! наддай!.

О том же, что такое претерпеть, рассказывает читателю легенда О 2-ух больших грешниках.