тарас бульба из описания степи выписать перед в которых переданы звуки

выписать предложения

Звуки: (Воздух был заполнен тысячью различных птичьих свистов);
(Вопль двигавшейся в стороне тучи бешеных гусей отдавался бог известие в каком дальнем озере.);
(Вся музыка, звучавшая деньком, стихала и заменялась другою);
(Пестрые суслики выпалзывали из нор собственных, становились на задние лапки и оглашали степь свистом. Трещание кузнечиков становилось слышнее. Время от времени слышался из какогонибудь уединенного озера вопль лебедя и, как серебро, отдавался в воздухе. );
(Они слышали своим ухом весь бессчетный мир насекомых, заполнявших травку, весь их треск, свист, стрекотанье, все это громко расступалось посреди ночи, очищалось в свежайшем воздухе и баюкало спящий слух.);


Запахи:(испарения подымались гуще, каждый цветок, каждая трава испускала амбру, и вся степь курилась благовонием.);
( По небу, изголубатемному, как будто исполинскою кистью наляпаны были широкие полосы из розового золота; иногда белели клоками легкие и прозрачные облака, и самый свежайший, обольстительный, как морские волны, ветерок чуть колыхался по вершинам травки и чуток дотрогивался до щек.);
(Путешественники, остановившись посреди полей, выбирали ночлег, раскладывали огнь и ставили на него котел, в котором варили себе кулиш*; пар отделялся и косвенно дымился на воздухе);

Вся поверхность земли представлялася зеленозолотым океаном, по которому брызнули миллионы различных цветов. Сквозь тонкие, высочайшие стебли травки сквозили голубые, голубые и фиолетовые волошки; желтоватый дрок выскакивал ввысь своею пирамидальною верхушкою; белая кашка зонтикообразными шапками пестрела на поверхности; занесенный бог знает откуда колос пшеницы наливался в гуще. Под тонкими их корнями шныряли куропатки, вытянув свои шеи. Воздух был наполнен тысячью различных птичьих свистов. В небе бездвижно стояли ястребы, распластав свои крылья и бездвижно устремив глаза свои в траву. Крик двигавшейся в стороне тучи бешеных гусей отдавался бог весть в каком дальнем озере. Из травки поднималась мерными взмахами чайка и великолепно купалась в голубых волнах воздуха. Вон она пропала в вышине и только мерцает одною черною точкою.

lt;gt;
Вечером вся степь абсолютно переменялась. Все пестрое пространство ее охватывалось заключительным ясным бликом солнца и постепенно темнело, так что видно было, как тень перебегала по нем, и она становилась мрачнозеленою; испарения подымались гуще, каждый цветок, любая трава испускала амбру, и вся степь курилась благоуханьем. По небу, изголубатемному, как словно исполинскою кистью наляпаны были широкие полосы из розового золота; иногда белели клоками легкие и прозрачные облака, и самый свежайший, соблазнительный, как морские волны, ветерок едва колыхался по вершинам травы и чуток дотрогивался до щек. Вся музыка, звучавшая деньком, стихала и заменялась другою. Пестрые суслики выпалзывали из нор собственных, становились на задние лапки и объявляли степь свистом. Трещание кузнечиков становилось слышнее. Иногда слышался из какогонибудь уединенного озера крик лебедя и, как серебро, отдавался в воздухе.