Диалог с кемта из ПОВЕСТИ "Maman",!СРОЧНО!СРОЧНО!СРОЧНО!Безотлагательно!

ГЛАВА II
MAMAN

Матушка посиживала в гостиной и разливала чай; одной рукой она удерживала чайник, другою кран самовара, из которого вода текла через верх чайника на поднос. Но желая она глядела внимательно, она не подмечала этого, не подмечала и того, что мы вошли.Так много появляется мемуаров прошедшего, когда стараешься оживить в воображении черты возлюбленного существа, что через эти мемуары, как через слезы, смутно видишь их. Это слезы воображения. Когда я стараюсь вспомнить матушку такою, какою она была в это время, мне представляются только ее коричневые глаза, выражающие всегда схожую доброту и любовь, родинка на шейке, немножко ниже того места, где вьются маленькие волосики, шитый белоснежный воротничок, теплая сухая рука, которая так нередко меня голубила и которую я так часто целовал; но общее выражение ускользает от меня.Влево от дивана стоял старый английский рояль; перед роялем посиживала черномазенькая моя сестрица Любочка и розовенькими, только что вымытыми холодной водой пальчиками с заметным напряжением разыгрывала этюды dmenti. Ей было одиннадцать лет; она прогуливалась в коротеньком холстинковом платьице, в беленьких, обшитых кружевом панталончиках и октавы могла брать только arpeggio 1. Около нее вполуоборот сидела Марья Ивановна в чепце с розовыми лентами, в голубой кацавейке и с красноватым сердитым личиком, которое приняло еще более взыскательное выражение, как только вошел Карл Иваныч. Она строго посмотрела на него и, не отвечая на его поклон, продолжала, топая ногой, считать: Un, deux, trois, un, deux, trois 2, еще звучнее и повелительнее, чем прежде.Карл Иваныч, не обращая на это ровно никакого внимания, по своему обыкновению, с германским приветствием, подошел прямо к ручке матушки. Она очнулась, тряхнула головкой, как словно желая этим движением отогнать грустные идеи, подала руку Карлу Иванычу и поцеловала его в морщинистый висок в то время как он целовал ее руку. Ich danke, lieber 3 Карл Иваныч, и, продолжая разговаривать по-немецки, она спросила: Хорошо ли спали детки?Карл Иваныч был глух на одно ухо, а сейчас от гула за роялем совсем ничего не слыхал. Он наклонился поближе к диванчику, оперся одной рукою о стол, стоя на одной ноге, и с улыбкой, которая тогда мне казалась верхом утонченности, приподнял шапочку над головой и произнес: Вы меня извините, Наталья Николаевна?Карл Иваныч, чтоб не простудить собственной нагой головы, никогда не снимал красноватой шапочки, но всякий раз входя в гостиную, спрашивал на это позволения. Наденьте, Карл Иваныч... Я вас спрашиваю, хорошо ли дремали малыши? произнесла maman, подвинувшись к нему и довольно звучно.Но он опять ничего не слыхал, прикрыл плешину красноватой шапочкой и еще милее улыбался. Постойте на минутку, Мими, произнесла maman Марье Ивановне с усмешкой, ничего не слышно.Когда матушка усмехалась, как ни превосходно было ее личико, оно делалось несоизмеримо лучше, и кругом всё как словно веселело. Если бы в тяжелые минутки жизни я хоть мимолетно мог видеть эту усмешку, я бы не знал, что такое горе. Мне кажется, что в одной усмешке состоит то, что именуют красою лица: если усмешка добавляет красоты личику, то лицо великолепно; если она не изменяет его, то оно обычно; если она портит его, то оно дурно.Поздоровавшись со мною, maman брала обеими руками мою голову и отбросила ее вспять, позже поглядела внимательно на меня и сказала: Ты рыдал сейчас?Я не отвечал. Она поцеловала меня в глаза и по-немецки спросила: О чем ты рыдал?Когда она разговаривала с нами дружественно, она всегда говорила на этом языке, который Знала в совершенстве. Это я во сне вопил, maman, сказал я, припоминая со всеми подробностями вымышленный сон и невольно содрогаясь при этой идеи.Карл Иваныч подтвердил мои слова, но умолчал о сне. Поговорив еще о погоде, разговор, в котором приняла участие и Мими, maman положила на поднос шесть кусочков сахару для неких знатных слуг, встала и подошла к пяльцам, которые стояли у окна. Ну, ступайте сейчас к папа, малыши, да скажите ему, чтоб он непременно ко мне зашел, прежде чем пойдет на гумно.Музыка, считанье и строгие возгласы вновь начались, а мы пошли к папа. Пройдя комнату, удержавшую еще от времен дедушки заглавие официантской, мы вошли в кабинет.