какие необыкновенности языка шекспира

Язык Шекспира в подлиннике необыкновенно труден. Эта трудность разъясняется не тем, что язык этот устарел. Мы просто читаем не только многих современников Шекспира, но и многих его предшественников. Так, к примеру, первую из написанных на британском языке трагедий, "Горбодук" (1552), можно легко читать теснее на 3-ий год исследования британского языка. Трудность языка Шекспира содержится, во-первых, в том, что, как мы теснее произнесли, он, помимо книжного языка, обширно использовал живой язык собственного медли; во-вторых, язык Шекспира можно сопоставить со обильем маленьких зеркал, в которых отразилась окружавшая его действительность, в детализированных своих чертах нам подчас безызвестная. "Превосходное вино не нуждается в кустике", - разговаривает Розалинда в конце комедии "Как вам это понравится". Все слова нам знакомы. Но для того чтоб понять эту фразу, нужна помощь комментаторов: они изъясняют нам, что в ту эпоху над дверями винных лавок заместо написанных вывесок (читать умели немногие) вешали вязку ветвей, называющуюся "кустиком". "Превосходное вино не нуждается в вывеске (рекламе)", то-есть "хорошая комедия не нуждается в эпилоге" - вот смысл слов Розалинды. Когда мы изучаем текст Шекспира, перед нами появляются трудности на каждом шагу. А меж тем при жизни великого драматурга никто не считал его "темным" писателем. Пьесы его, если бы язык их был "темен", не могли бы итти в "доступных" театрах. Только к началу XVIII века появилась необходимость объяснять пьесы Шекспира.

Желая словарь Шекспира веско богаче словаря его предшественников и добивается внушительной числа более 20 тыщ слов, он, бесспорно, намного уступает словарю неких реалистов нашего медли. Даже незначительный по дарованию писатель, щедро детализирующий факты окружающей реальности, в необыкновенности писатель, склонный к натурализму, просто может в этом отношении опередить Шекспира. Не было бы ничего изумительного, если бы при подсчете оказалось, что словарь Бена Джонсона превышает по количеству лексических единиц словарь Шекспира. Достояние языка Шекспира содержится не столько в количестве слов, сколько в громадном количестве значений и оттенков, в которых Шекспир употребляет слово. Шекспира можно сопоставить с музыкантом, извлекающим из прибора внезапное достояние и обилие звуков. При этом нередко посещает, что слово употреблено Шекспиром сразу в 2-ух или даже нескольких значениях. Помирающий повелитель Джон (историческая катастрофа "Король Джон") разговаривает: "Я прошу прохладного успокоенья". Это, во-первых, значит, что король просит маленького, желая бы бесстрастного роли к его мучениям; во-вторых, что он на физическом уровне жаждет мороза так как внутренности его горят от принятого яда; таким образом, слово здесь сразу живет и в фигуральном и в собственном прямом вещественном значении.

Все это служило и служит признательной почвой для споров комментаторов-шекспироведов о значении того или другого слова в данном контексте. Нередко при этом оказывалось, что спор разрешала сцена: лучшим комментатором оказывался актер. Слово Шекспира нужно не только читать, но и слышать: большой драматург писал до этого всего для сцены. Так и синтаксис Шекспира, кажущийся иногда путаным и неряшливым, - "этот синтаксис импульсивной речи", по ловкому замечанию 1-го исследователя, приобретает стройность и ясность, когда текст Шекспира не читают глазами, но п_р_о_и_з_н_о_с_я_т со сцены.

Необыкновенно отличительной чертой стиля Шекспира является насыщенность образностью. "Каждое слове у него - картина", - увидел о Шекспире британский поэт Томас Грей. Материальность образов, к которой вообщем были склонны писатели Ренессанса, выражена у Шекспира с особенной силой и полнотой Отелло не говорит, что Дездемона жадно внимала его рассказам, но что она "пожирала его рассказы алчным ухом". Вместо "кислое выражение" Шекспир произнесет "уксусное выражение"; заместо "сладостные слова" - "обсахаренные слова".