Расказ от имени толстого об этой встречи "Толстый и узкий" Чехрв

На вокзале Николаевской стальной дороги повстречались два приятеля: один толстый, иной узкий. Толстый только что пообедал на вокзале, и губки его, подернутые маслом, лоснились, как зрелые вишни. Благоухало от него хересом и флер-доранжем. Узкий же только что вышел из вагона и был навьючен чемоданами, узлами и картонками. Благоухало от него ветчиной и кофейной гущей. Из-за его спины выглядывала худая дама с длинноватым подбородком его супруга, и высочайший гимназист с прищуренным глазом его отпрыск.

Порфирий! воскрикнул толстый, лицезрев тонкого. Ты ли это? Голубчик мой! Сколько зим, сколько лет!

Священники! изумился узкий. Миша! Друг юношества! Откуда ты взялся?

Приятели троекратно облобызались и устремили друг на друга глаза, полные слез. Оба были приятно ошеломлены.

Милый мой! начал тонкий после лобызания. Вот не ждал! Вот сюрприз! Ну, да погляди же на меня хорошо! Таковой же красавчик, как и был! Такой же душонок и щеголь! Ах ты, господи! Ну, что же ты? Богат? Женат? Я теснее женат, как видишь... Это вот моя супруга, Луиза, урожденная Ванценбах... лютеранка... А это сын мой, Нафанаил, воспитанник III класса. Это, Нафаня, друг моего юношества! В гимназии совместно обучались!

Нафанаил немножко подумал и снял шапку.

В гимназии вкупе обучались! продолжал узкий. Помнишь, как тебя дразнили? Тебя дразнили Геростратом за то, что ты казенную книгу папироской прожег, а меня Эфиальтом за то, что я жаловаться обожал. Хо-хо... Детками были! Не бойся, Нафаня! Подойди к нему ближе... А это моя супруга, урожденная Ванценбах... лютеранка.

Нафанаил немножко помыслил и спрятался за спину отца.

Ну, как живешь, друг? спросил толстый, восторженно смотря на друга. Служишь где? Дослужился?

Служу, милый мой! Коллежским асессором теснее 2-ой год и Станислава имею. Жалованье нехорошее... ну, да бог с ним! Супруга уроки музыки дает, я портсигары приватно из дерева делаю. Отличные портсигары! По рублю за штуку продаю. Если кто берет 10 штук и более, тому, разумеешь, уступка. Пробавляемся кое-как. Служил, знаешь, в департаменте, а сейчас сюда переведен столоначальником по тому же ведомству... Здесь буду служить. Ну, а ты как? Небось, теснее статский? А?

Нет, милый мой, подымай повыше, сказал толстый. Я уже до сокровенного дослужился... Две звезды имею.

Узкий вдруг побледнел, окаменел, но быстро личико его скривилось во все стороны широчайшей улыбкой; казалось, что от личика и глаз его посыпались искры. Сам он съежился, сгорбился, сузился... Его чемоданы, узлы и картонки съежились, поморщились... Длиннющий подбородок жены стал еще длиннее; Нафанаил растянулся во фрунт и застегнул все пуговки своего мундира...

Я, ваше превосходительство... Очень приятно-с! Друг, можно сказать, детства и вдруг вышли в такие вельможи-с! Хи-хи-с.

Ну, полно! поморщился толстый. Для чего этот тон? Мы с тобой друзья юношества и к чему здесь это чинопочитание!

Помилуйте... Что вы-с... захихикал тонкий, еще более съеживаясь. Милостивое внимание вашего превосходительства... вроде как бы лечебной воды... Это вот, ваше превосходительство, отпрыск мой Нафанаил... супруга Луиза, лютеранка, некоторым образом...

Толстый желал было сделать возражение что-то, но на лице у узкого было написано столько почтения, сладости и почтительной кислоты, что скрытого советника стошнило. Он отвернулся от узкого и подал ему на прощанье руку.

Тонкий пожал три пальца, поклонился всем туловищем и захихикал, как китаец: хи-хи-хи. Супруга улыбнулась. Нафанаил шаркнул ногой и уронил фуражку. Все трое были приятно изумлены.