роман Дон Кихот пож помогите с планом даю 30 баллов

Электрическая версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)

Глава 1, в которой рассказывается, кто таковой был Дон Кихот Ламанчский

В застенчивой деревушке провинции Ламанчи[1] жил идальго[2], по имени Дон Кехана. Как и всякий дворянин, он гордился своим добропорядочным происхождением, свято хранил старый щит и родовое копье и держал у себя на дворе худую клячу и борзую собаку. Три четверти его заработков уходили на похлебку из овощей с говядиной да винегрет, который ему подавали на ужин; по пятницам он постился, удовлетворяясь тарелкой варенной на воде чечевицы, зато по воскресеньям лакомился жареным голубем. В праздничные деньки Дон Кехана надевал кафтан из тонкого сукна, бархатные брюки и сафьяновые туфли, а в будни носил костюмчик из грубого сукна домашней работы. В доме у него жила экономка, которой перевалило за 40 лет, племянница, которой не было еще 20, и ветхий, дряблый слуга. Самому идальго было лет под 50; он был тощ, как скелет, шкура да кости, но, невзирая на ужасную худобу, отличался большой выносливостью.

Все свое свободное время, а свободен Дон Кехана был круглые сутки, он посвящал чтению рыцарских романов. Он предавался этому занятию с восторгом и страстью; ради него он забросил охоту и хозяйство. Увлечение его дошло до того, что он, не задумываясь, продал благородный кусочек пахотной земли, чтоб накупить для себя рыцарских книжек.

В романах нашему идальго неподражаемо нравились высокопарные амурные письма и праздничные вызовы на поединки, где часто попадались такие фразы: Правота, с которой вы так неправы к моим правам, делают мою правоту настолько бесправной, что я не без права жалуюсь на вашу правоту либо: высочайшие небеса, которые своими звездами священно усиливают нашу божественность и удостаивают все плюсы, благородные вашего величия. Случалось, что бедный кабальеро проводил целые ночи, напрягаясь разгадать смысл этих фраз, от которых у него мутилось в голове и входил ум за разум. Смущали его и другие несообразности, то и дело попадавшиеся в его возлюбленных романах. Так, например, ему тяжело было поверить, чтоб знаменитый рыцарь Бельянис мог нанести и получить так много ужасных ран; ему казалось, что несмотря на все искусство лекарей, врачевавших этого рыцаря, лицо и тело его обязаны быть покрыты уродливыми шрамами. А меж тем в романе Бельянис выступал всегда юным красавчиком без всяких рубцов и недостатков.

Вобщем, все это не мешало Дон Кехане до самозабвения увлекаться описаниями бессчетных приключений и подвигов благородных героев романов. Ему всегда очень хотелось выяснить их последующую судьбу, и он посещал в экстазе, если автор на последней страничке книги обещал продолжить свою бесконечную историю в следующем томе. Часто наш кабальеро вел длинные споры со своим ином, священником, о том, чья доблесть выше: Пальмерина Британского либо же Амадиса Галльского[3]. Дон Кехана стоял за Амадиса, священник за Пальмерина[4], а местный цирюльник, мастер Николас, утверждал, что ни одному из них не сравниться с рыцарем Феба, который, по его воззрению, превосходил жеманного Амадиса выносливостью и мужеством, а Пальмерина отвагой и ловкостью.

Постепенно благой идальго до того пристрастился к чтению, что читал от рассвета до сумерек и от сумерек до утренней зари. Он забросил все свои дела, практически лишился сна и часто забывал об обеде. Голова его была полна всяких вздорных историй, вычитанных в рыцарских книгах, и он наяву бредил кровавыми битвами, рыцарскими поединками, любовными свиданиями, похищениями, злыми магами и добросердечными волшебниками. Малюсенько-помалу он совершенно закончил отличать правду от выдумки, и ему казалось, что на всем свете нет ничего достовернее этих историй. Он с таким азартом объяснял о героях разных романов, будто это были лучшие его друзья и знакомые.

Он соглашался, что Сид Руй Диас[5] был доблестным рыцарем, но добавлял, что ему далековато до рыцаря Пламенного Клинка, который одним ударом рассек напополам двух могучих гигантов. Несколько выше он ставил Бернарда де Карпио, одолевшего в Ронсевальском ущелье неодолимого Роланда[6]. Очень лестно откликался о великане Морганте, который не в пример иным великанам отличался любезностью и воспитанностью. Но всего более хвалил он Рейнальдо Монтальбанского, замечательного грабителя золотого идола Магомета и героя бесчисленных дорожных приключений.