сделать перессказ любого эпизода в рассказе уроки французского

Нести посылку домой, не узнав, что в ней, я не мог: не то терпение. Ясно, что там не картошка. Для хлеба тара тоже, пожалуй, маловата, да и неудобна. К тому же хлеб мне отправляли не так давно, он у меня еще был. Тогда что там? Здесь же, в школе, я забрался под лестницу, где, помнил, лежит топор, и, отыскав его, оторвал крышку. Под лестницей было мрачно, я вылез назад и, воровато озираясь, поставил ящик на ближний подоконник.

Заглянув в посылку, я обомлел: сверху, прикрытые щепетильно великим белоснежным листом бумаги, лежали макароны. Вот это да! Длинноватые желтые трубочки, уложенные одна к иной ровными рядами, вспыхнули на свету таким богатством, дороже которого для меня ничего не было. Теперь понятно, почему мама собрала ящик: чтоб макароны не поломались, не покрошились, прибыли ко мне в целости и сохранности. Я осмотрительно вытащил одну трубочку, глянул, дунул в нее, и, не в состоянии больше сдерживаться, стал алчно хрумкать. Позже таким же образом взялся за вторую, за третью, раздумывая, куда бы мне упрятать ящик, чтоб макароны не достались очень обжорливым мышам в кладовой моей хозяйки. Не для того мама их приобретала, расходовала заключительные средства. Нет, макаронами я так просто не попущусь. Это вам не какая-нибудь картошка.

И вдруг я поперхнулся. Макароны Вправду, где мама брала макароны? Сроду их у нас в деревне не бывало, ни за какие шиши их там покупать нельзя. Это что же тогда получается? Торопливо, в отчаянии и надежде, я разгреб макароны и отыскал на дне ящичка несколько великих кусочков сахару и две плитки гематогена. Гематоген подтвердил: посылку высылала не мама. Кто же в таком случае, кто? Я еще раз посмотрел на крышку: мой класс, моя фамилия мне. Занимательно, очень занимательно.

Я втиснул гвозди крышки на место и, оставив ящик на подоконнике, поднялся на второй этаж и постучал в учительскую. Лидия Михайловна уже ушла. Ничего, найдем, знаем, где живет, бывали. Означает, вот как: не хочешь садиться за стол получай продукты на дом. Означает, так. Не выйдет. Больше некому. Это не мама: она бы и записку не пренебрегала вложить, поведала бы, откуда, с каких приисков взялось такое достояние.

Когда я бочком влез с посылкой в дверь, Лидия Михайловна приняла вид, что ничего не разумеет. Она глядела на ящик, который я поставил перед ней на пол, и удивленно спрашивала:

Что это? Что такое ты принес? Для чего?

Это вы сделали, произнес я дрожащим, срывающимся гласом.

Что я сделала? О чем ты?

Вы выслали в школу эту посылку. Я знаю, вы.

Я заметил, что Лидия Михайловна побагровела и смутилась. Это был тот единственный, явно, случай, когда я не боялся глядеть ей прямо в глаза. Мне было наплевать, учительница она или моя троюродная тетка. Здесь спрашивал я, а не она, и спрашивал не на французском, а на российском языке, без всяких артиклей. Пусть отвечает.

Почему ты решил, что это я?

Поэтому что у нас там не посещает никаких макарон. И гематогену не посещает.

Как! Совершенно не посещает?! Она удивилась так от всей души, что выдала себя с головой.

Совершенно не посещает. Знать надобно было.

Лидия Михайловна вдруг засмеялась и попробовала меня обнять, но я отстранился. от нее.

Вправду, надобно было знать. Как же это я так?! Она на минуту задумалась. Но здесь и додуматься трудно было правдивое слово! Я же городской человек. Совсем, разговариваешь, не посещает? Что же у вас тогда посещает?

Горох посещает. Редька посещает.

Горох редька А у нас на Кубани яблоки посещают. Ох, сколько на данный момент там яблок. Я ныне хотела поехать на Кубань, а приехала почему-то сюда. Лидия Михайловна вздохнула и покосилась на меня. Не злись. Я же желала как превосходнее. Кто знал, что можно попасться на макаронах? Ничего, теперь буду разумнее. А макароны эти ты возьми

Не возьму, перебил я ее.

Ну, для чего ты так? Я знаю, что ты голодаешь. А я живу одна, денег у меня много. Я могу приобретать что захочу, но ведь мне одной Я и ем-то помаленьку, опасаюсь потолстеть.

Я совершенно не голодаю.

Не спорь, пожалуйста, со мной, я знаю. Я говорила с твоей хозяйкой. Что плохого, если ты возьмешь сейчас эти макароны и сваришь для себя сейчас превосходный обед. Почему я не могу для тебя помочь единственный раз в жизни? Обещаю больше никаких посылок не подсовывать. Но эту, пожалуйста, бери. Для тебя надобно непременно есть досыта, чтобы учиться. Сколько у нас в школе сытых лоботрясов, которые ни в чем ничего не соображают и никогда, наверняка, не будут соображать, а ты способный мальчик, школу тебе бросать нельзя.

Ее глас начинал на меня действовать усыпляюще; я опасался, что она меня уговорит, и, злобясь на себя за то, что разумею правоту Лидии Михайловны, и за то, что собираюсь ее все-таки не понять, я, мотая головой и бормоча что-то, выскочил за дверь.