Миша Зощенко Живой труп краткий пересказ

Странноватая история произошла с одним рабочим. До того странноватая эта история, что, узнавши её, половина наших подписчиков, наверное, бросит пить.
Но не робей, дорогой подписчик! Бросить пить это не так ужасно. Создатель, к примеру, пивший в своё время всё, не считая керосина, тоже бросил эту вредную привычку. И ничего. Жить можно.
А говорил эту необычную историю сам виновник рабочий одной из ленинградских фабрик. Фамилию свою он просил не печатать. Стыжусь, разговаривает. Ну, что ж фамилию печатать не будем. А для красы рассказа назовём его желая бы Федя Жуков.
Я пива сейчас не пью, произнес Федя Жуков. Душа не воспринимает. Желая учёные доктора и говорят, словно пиво очень даже полезно для организма и словно даже от него толстеет организм, но я с этим не считаюсь.
Окончательно, учёный профессор выкушает стаканчик пива в обед да полстаканчика в ужин ему и полезно, его организм и плотнеет. А кто стаканами не считается, тому хуже пива нет ничего.
А я, к примеру, от пива в обморок падаю. И делаюсь всё равно как мертвец. Дыханье даже у меня прерывается.
А раз в субботу пошли ребята пить. Пошёл и я.
Пили, пили. Только вдруг, после пятой, я страшно окосел и сижу на стуле белый, скучаю.
Ребята, окончательно, просят:
Федя, Федя...
А ихний Федя рот раскрыл и не отзывается.
Извинились ребята перед народом за слабость организма, брали меня под руки и отвезли домой.
Положили дома на постель, а на постели мне ужаснее.
Жёнка очень ужаснулась, обтирает мне шкуру влажными тряпками, а я сомлел и лежу что скульптура.
Жёнка пальто накинула и к доктору.
Коммунальный доктор приходит. Оглядел меня и разговаривает:
Что-то, разговаривает, у него в организме от пива заскочило. Кишка, может, на кишку зашла. Везите его в больницу. Там разберут.
Ну, отвезли меня в больницу.
А далее я ничего не помню. Как стенка стальная опустилась передо мной.
Только просыпаюсь я от мороза и голода.
Пробудился. Кругом мрачно.
Почему, мыслю, темно? За какое самое это мрачно? Что, думаю, за пустяки? Где ж это я такое?
Сел. Смотрю: сижу на досках нагой, а на ноге номерок 17. А кругом не то нездоровые свалены, не то не поймёшь что, не то мертвецы.
До чего я сомлел, до чего ужаснулся! Где ж это я, размышляю? За какое это самое номерок-то у меня на ноге? Либо, думаю, я скончался. Или, думаю, лекари обмишурились. Или, мыслю, я от пива в обморок упал, а меня за мертвеца приняли.
Ах, думаю, да! Ах, мыслю, ну!
Желаю спичку чиркануть, оглядеться. Хлопс за кармашек. А кармашка нету одна нога нагая. Хлопс за гимнастёрку живот нагой.
Человек я, конечно, очень храбрейший, отчаянный даже, а здесь, ничего не скажу, оробел. И сижу на дощечках нагой.
Только вдруг слышу возле двери в коридоре кто-то ногами чиркает. И после берётся за ручку и открывает дверь.
Ах, чего, мыслю, мне делать? Может, это сторож идёт. Не ужаснуть бы мне его. Тоже в мгле встанешь либо крикнешь помрёт с испугу. Ах, чего мне, мыслю, делать?
А дверь сию минутку открылась, и заходит охранник. С небольшой такой седоватой бородкой, в картузе.
Ах, чего, мыслю, мне делать? И сам, чтобы не перепугать бесполезно гражданина, не двигаюсь и не кричу и руками не машу, а только тихонечко через губки тс делаю.
А охранник как услышит тс, как завизжит собакой, как упадет на корячки собакой, как попрёт к двери.
Ах, думаю, ну! Перепугал человека. Сейчас, размышляю, индифферентно.
Стой, ору, братишка! Не пугайся! Это я Федя!
Выбежал я за сторожем, бегу номерок по ноге хлопает. А охранник обернулся вспять как припустит тёку.
Бегим по коридору люд с испугу мухами валится. А мне хоть бы что.
Добежал я до какой-то комнаты. Упал.
Братцы, разговариваю, это я Федя Жуков! Живой...
Положили меня на постель, вина стали давать. А я вина не принимаю.
Нету, разговариваю, будет. Не пью и в рот хмельного не беру.
Так и бросил пить.
А охранник ничего, отдышался. И даже прибывал меня смотреть. Даже мы с ним сдружились и опьянели по бутылочке портера.