Мои размышления по севастопольским рассказам. Помогите пожалуйста прямо на данный момент очень необходимо.

Севастопольские рассказы, анализ которых представлен в статье, делятся на последующие 3 части: Севастополь в августе 1855 года, Севастополь в декабре месяце и Севастополь в мае.

Многие действия защиты Севастополя в 1-й доли видятся нам очами поручика Козельцова, а также его младшего брата Володи. Оба брата в конце первой доли гибнут старший Козельцов в героической атаке, закончившейся нашей победой, а Володя на батарее, захваченной французами.

Во 2-й части изменяется манера изложения. Рассказчик, alter ego самого творца, выдвигается сейчас на 1-ый план и является инициативным соучастником событий произведения.

Реально-бытовая деталь в традициях очерковой прозы 1840-х годов с особенным вкусом выписывается Толстым. Вослед за рассказчиком читатель видит суету на набережной, военный лазарет, расположившийся в прежнем Севастопольском собрании, трактир. Но плодотворно и мотивированно используя литературную технику естественной школы, Л.H. Толстой не делает описание быта самоценным, как в физиологических набросках У него это просто частности, которые играют свою роль в трудном, организованном глубокой и самостоятельной авторской думою художественном целом.

Читая описание пребывания рассказчика на четвертом бастионе, можно ощутить, на каком реальном актуальном опыте творца основано и описание в Войне и мире действий батареи Тушина под Шенграбеном, и присутствия Пьера на батарее Раевского под Бородином. Настоящий героизм не терпит театральности и аффектов. Рассказчик встречает на батарее морского офицера. Во время разговора восстанавливается артиллерийская дуэль, от недалёких разрывов неприятельских бомб погибают люди Рассказчик отмечает странность собственных ощущений.

Высоконравственные уроки, невольно преподанные ему заступниками 4-ого бастиона, не ведающими, что они герои, приводят его к кульминационным по своему значению размышлениям (Итак, вы лицезрели защитников Севастополя). К этим словам необходимо добавить то, чего рассказчик нигде не разговаривает. Он сам заступник Севастополя, имеющий мужество забираться в самые жаркие точки обороны, разделяя все угрозы передовой полосы со сражающимися на ней бойцами.

В третьей части творения "Севастопольские рассказы" вновь действует выдуманное личико штабс-капитан Михайлов, отличающийся нерешительностью и ограниченным взором. Как и в первой доли, автор соответственно этому переходит от документально-очерковой манеры повествования к инсценировкам, разговорам и другим приемам сюжетной художественной прозы. Много внимания уделено характеристике сословного расслоения офицерской среды, которое вопреки разуму и военной необходимости сохраняется и в обстановке постоянных боев (Михайлова мучит то, что он аристократ но отношению к одним, но некие особы аристократы по отношению к нему). Во время сцены боя вводится зарисовка, подсказывающая эпизод со смертельным ранением князя Андрея под Бородином около Михайлова и иного офицера, Праскухина, падает бомба; Михайлов кидается ничком на землю, уцелев (его легко ранит в голову), а Праскухин, оставшийся на ногах, погибает.

3-я часть творения "Севастопольские рассказы" Толстого заканчивается эпизодом перемирия, когда враги, российские и французы, встречаются и разговаривают под белыми флагами. В этом эпизоде мысль Толстого обретает интонации, опять напоминающие Войну и мир, ее философско-исторические и нравственно-религиозные обертоны.