Почему Максим Горьковатый именовал рассказ Мой спутник

по мере того как все больше раскрывается вид Шакро (Мой спутник) , приметно изменяется и нрав лирико-публицистических отступлений. Поначалу они имеют самое неособенное отношение только к данному человеку, объясняя и расценивая его поступки и высказывания: Он меня подчинял, я ему поддавался и изучал его, смотрел за каждой дрожью его физиономии, пытаясь представить для себя, где и на чем он остановится в этом процессе захвата чужой личности. Он же ощущал себя прекрасно, пел, дремал и подсмеивался надо мной, когда ему этого хотелось (Г, 1,130). Но постепенно смысловое заполнение этих отступлений приобретает приметно другой колер, они утрачивают свою конкретную направленность и возвышаются до широких обобщений. Создатель разговаривает сейчас не о спутнике по имени Шакро, а о спутнике, символизирующем все отрицательное и злобное в человеке, то животно-стихийное начало, которое находится во вражде с разумом и тотчас подчиняет его: Он сильно почивал, а я посиживал рядом с ним и глядел на него. Во сне даже сильный человек кажется беспомощным и немощным, Шакро был жалок. Толстые губки, совместно с поднятыми бровями, делали его личико детским, трусливо ошеломленным lt;gt; Я глядел на Шакро и думал: Это мой спутник Я могу бросить его тут, но не могу уйти от него, ибо имя ему легион Это спутник всей моей жизни он до гроба проводит меня (Г, 1, 133).

Героя рассказа Мой спутник не мучают никакие постоянные препядствия, он считает, что жизнь, такая, какая она есть, в общем-то, вполне легитимна и справедлива. И в этом смысле он фигура не очень отличительная для горьковских рассказов, в которых повествуется обычно о человеке неспокойном , ищущем, не довольном ни собой, ни окружающими людьми. Чаще всего это бродяга, перекати-поле , порвавший и семейные, и публичные связи. Но есть посреди персонажей Горьковатого и люди оседлые, зажиточные и, тем не наименее, тоже лишенные покоя и живущие как бы в ожидании какой-то неизбежной катастрофы.

Все рассказы Горьковатого 1890-х годов написаны с позиции человека, ненавидящего жизнь обычных людей, сломленных либо свыкшихся с существующими критериями. Практически в каждом из этих рассказов можно отыскать такового героя, который теснее объявил войну будничной жизни либо находится намедни этого объявления. Все эти герои на вопрос, что побудило их к бродяжничеству, отвечают приблизительно идиентично разговаривают о тоске, разъедающей душу, о хандре жизни. Это самое мерзостное настроение из всех, человека изувечивающих, утверждает герой .