О чем мыслят чиновники в немой сцене? "Ревизор" Н.В. Гоголь. Пару

Комедия Гоголя Ревизор - произведение новаторское. В первый раз в русской литературе была сотворена пьеса, в которой на первой место вышел общественный, а не амурный конфликт. В Ревизоре драматург обличал пороки русского сообщества, смеялся над всеми своими героями, но это был горьковатый хохот, хохот через слезы.

Порочность чиновников городка N., их страх за свои места сделали этих людей слепыми они приняли за ревизора пустышку, вертопраха Хлестакова. В конце пьесы все, казалось бы, встает на свои места Хлестаков разоблачен, бюрократы наказаны. Но настоящий конец еще только впереди это последнее деянье и известная немая сцена комедии.

Взбудораженным извещеньем о надуманном ревизоре бюрократам извещают, что приехал ревизор настоящий. В пылу событий все теснее и забыли о том, что обязан ведь приехать и настоящий, если Хлестаков всего только обманщик. И вот, как гром посреди ясного неба, извещенье: Прибывший по именному велению из Петербурга бюрократ просит вас сей же час к себе.

Это извещенье буквально парализует всех героев, они окаменевают: Городничий в центре в виде столба, с распростертыми руками и запрокинутой вспять головою, Остальные гости остаются просто столбами, Практически полторы минуты окаменевшая группа хранит такое положение.

Мы понимаем, что конкретно в эту минуту все бюрократы испытывают настоящий кошмар. Тот ужас, который они пережили при Хлестакове, увеличился в 10-ки раз еще и потому, что им необходимо все переживать поновой. И если к приезду надуманного ревизора герои успели как-то приготовиться, то тут полная неожиданность превратила чиновников в каменные скульптуры.

В центре, как глава городка, основной вор и жулик, стоит городничий. Создатель указывает, что он распростер руки и откинул голову вверх. Кажется, словно Антон Антонович вопрошает у неба: За что? Почему? Этот герой считает себя грешным не больше, чем иные, ведь все живут так, как он. Супруга и дочь Сквозник-Дмухановского устремились к городничему, как бы ища у него охраны как у главы семейства.

В немой сцене, на мой взор, Гоголь без помощи реплик героев смог выразить их нрав, сущность каждого персонажа. Так, кроткий и боязливый смотритель учебных заведений Лука Лукич потерялся самым безвинным образом, а покровитель благочестивых заведений Земляника склонил голову набок, прислушиваясь к чему-то. Этот хитроумный человек не утрачивает голову, а прислушивается к событиям, раздумывает, как ему сухим выйти из воды. Но комичнее всех со стороны смотрится арбитр Ляпкин-Тяпкин. Он с растопыренными руками, присевший практически до земли и сделавший движенье губами, как бы желал посвистать либо произнесть: Вот для тебя, бабушка, и Юрьев день!. Мы разумеем, что арбитр очень ужаснулся, ведь и он прекрасно знает, что за ним водится немало грехов.

Смешны фигуры Бобчинского и Добчинского, которые выпучили глаза, разинули рты и, кажется, кинулись друг другу в объятия, да и так и окаменели на полдороге. Вобщем, как и все оставшиеся гости. Гоголь показывает нам, что у каждого из их совесть нечиста и каждый из их опасается наказания.

Конкретно в немой сцене границы комедии раздвигаются. И она из общественной перерастает в добронравную, философскую. Создатель напоминает о том, что рано или поздно всем людям предстоит отвечать за свои поступки, как чиновникам в комедии. Гоголь обращается к каждому из нас необходимо жить по совести, всегда помнить о своей ответственности перед собой, всевышним, людьми.

Таким образом, знаменитая немая сцена затрагивает интересы всех героев пьесы: в конце Гоголь выводит на сцену всех персонажей, заставляет их в течение нескольких минут впасть в окаменелость. Этот прием дозволяет драматургу сфокусировать внимание созерцателя на самом действии, посильнее прочувствовать тот ужас, который испытали герои при извещении о приезде истинного ревизора.

Не считая того, немая сцена дает возможность вариативного толкования финала комедии. Приехал настоящий ревизор, и город нагонит заслуженное возмездие? А может быть, приехал некто, ассоциирующийся у обитателей с небесной карой, которой все пугаются? А может, приехал не ревизор, а главный чиновник, путешествующий в сопровождении жандарма? И даже если приехал настоящий ревизор, может, ревизия пройдет гладко и все, как всегда, завершится благополучно?

Прямого ответа сам автор не дает, потому что финал, по сути, не так уж и главен. Важна сама идея о неизбежном наказании, о суде, про который все знают и которого все боятся. А может, стоит жить так, чтоб не пугаться ответа перед Богом?