В чем заключается основная идея обеих баллад Людмила и Светлана

Сопоставительный анализ баллад В.А. Жуковского Людмила и Светлана Данные две баллады примечательный пример того, как разно можно представить один сюжет, оставляя, тем не наименее, творенья взаимодополняющими, желая они могут читаться и как самостоятельные. В обоих твореньях мотив мертвого жениха является основным, но несет разную смысловую нагрузку. На таковой вывод наталкивает уже сама форма произведений, место этого сюжета в общей композиции: в "Людмиле" мертвый жених, увозящий даму за собой в могилу действительность, в "Светлане" сон, не влияющий на действительность. Т.е. композиционно осматриваемый сюжет в Людмиле - основной и единственный, в "Светлане" приблизительно рассказ в рассказе, и осматривать его в отрыве от всей баллады не следует. Но, тем не менее, даже если мы проследим образы только этой сюжетной полосы, оставив реальный план Светланы и обратившись только ко сну героини, и сравним их с видами, появляющимися в Людмиле (с момента приезда жениха), то даже на уровне знаков почувствуем различное настроение 2-ух переводов одной немецкой баллады. И там, и там, казалось бы, обстановка не из приятных: неясный лес, ночь, престранное поведение жениха (в "Людмиле" он разговаривает загадками о собственном уединенном доме, в "Светлане" вообще бледен и печальный). Но в "Светлане" возникает голубочек белый, традиционный символ чистоты, и читатель уже разумеет, что участь Светланы не будет так грустна, как Людмилы. По роли голубочка в происходящем (лишает силы угрожающего девице мертвеца) просто можно заключить о его противоположности силам тьмы, представленным в образе мертвеца, и о близости к богу, об ангельской его природе (ведь он возникает конкретно для спасения девицы, и он гораздо могущественнее трупа). Соответственно, Бог и вообщем неувязка божественной предопределенности играют не заключительную роль в балладах, но, если Светлана сталкивается с мощами и света, и тьмы, при этом сама она поближе к свету, то Людмила фактически по доброй воле отдается во власть Бесу. К тьме (в Ад) Людмилу ведет непокорность, противопоставление себя Создателю (тут я употребляю Создатель в прямом смысле тот, кто сделал мир, людей, и, природно, распоряжается долями живущих, т.к. именно при таком раскладе безусловно светла бессмысленность требований). Бог в этой балладе ("Людмила") не возникает, но его присутствие чувствуется так, что можно даже описать этот образ: во-первых, он, сообразно христианской религии, правосуден, а во-вторых, зла не создаёт. Он в любом случае на стороне человека: Людмила сама выбирает для себя путь: Расступись, моя могила; гроб, откройся; много жить, обосновывая собственный выбор: с милым совместно всюду рай, и Бог идет ей навстречу он милосерден и (хотя, вероятно, здесь я очень человек XX века) верит в людей. Перед нами переосмысление понятий Рая, Ада, Господа человеком в сиюминутном страстном порыве: Что, родная, пытки ада? Что небесная заслуга? С милым вместе везде рай; с милым розно райский край безотрадная обитель. Нет, забыл меня спасатель! - налицо разница между человечьим и священным понятием о счастье. Если божественное счастье категория безусловная, то требуемое Людмилой сиюминутное. Это понимает мама Людмилы, не ослепленная страстью: Дочь, воспомни смертный час; коротко жизни сей мучение; Рай кротким воздаянье, Ад бушующим сердцам, - и дает дочери мудрый совет: Будь покорна небесам. Людмила, уже сделав выбор (желая, по-видимому, не совсем разумея, чего просит: судя по дальнейшим событиям, она хотела созидать живого жениха рядом с собой в мире живых, а не себя умершей рядом с мертвым), не слушает мама, и в итоге остается с любимым. Тяжело сказать однозначно, раскаялась ли Людмила в собственных глупых желаниях, лицезрев милого в гробу, желая вид его был ей ужасен, но что Бог сожалеет о ней, можно заключить с уверенностью: когда Людмила, каменея, пала мертвая на останки, в небесах раздаются стон и крики. Опечаль о попавшей в Ад по собственному сумасбродству душе так мне представляется этот стон, а что душа Людмилы попадает в Ад, где обрекается на вечные муки, с знаменитой частей правды можно заключить из визга и скрежета под землею. Финишный хор усопших из могил, исходя из произнесенного, можно интерпретировать как свидетельство о том, что Бог идет навстречу человеку: Твой услышал стон творец. Погибель Людмилы (час твой колотил, настал конец) не божественное наказание за ропот на создателя, но итог выполнения желания Людмилы и, следовательно, аргумент в выгоду тезиса смертных ропот легкомыслен. В обеих балладах главной сюжет сопровождается картинами природы, отражающими настроение героинь.