Почему Гринёв не суде не именовал имя Маши, и почему Пугачев

На суде Гринев разумеет, что для того, чтобы оправдаться, ему придется упомянуть Машу Миронову. Но ему нестерпима даже мысль о том, что Машу будут подвергать допросу, обижая и унижая ее:"Я желал было продолжать, как начал, и разъяснить мою связь с Марьей Мироновой так же чистосердечно, как и все прочее. Но вдруг ощутил неодолимое омерзение. Мне пришло в голову, что если назову ее, то комиссия потребует ее к ответу; и идея впутать имя ее меж гадкими изветами злодеев и ее самую привести на очную с ними ставку - эта ужасная идея так меня поразила, что я замялся и спутался."Если бы Гринев назвал в суде имя Маши, возможно, он бы и оправдался, но всю оставшуюся жизнь его бы терзали пытки совести. Он обвинял бы себя за измену своим принципам, благородству и чести. А если бы даже тогда суду не показались убедительными его доводы, он бы отправился в ссылку и упрекал бы себя еще больше. Но для Гринева честь важнее всего. Именно потому он сразу отторг мысль о том, что можно именовать имя Маши.