Анализ стихотворения Бориса пастернака "музыка".Оооочень надобно

Тема его не случайна для Пастернака: он вырос в музыкальной семье, обучался музыке и мог бы стать пианистом. Но и став стихотворцем, он никогда не расставался с музыкой ни в жизни, ни в поэзии. Музыка одно из тех стихотворений, которые полностью раскрываются только вдумчивому и знающему читателю. 

Конечно, просто брать словарь и поглядеть, что означают слова хорал (музыкальная пьеса в форме религиозного многоголосого песнопения), месса ( хоровое творенье на текст католического богослужения, обычно с сопровождением органа), импровизация (творенье музыки в момент выполнения, без предварительной подготовки). Но нужно почти все прочесть, быть знакомым с суровой музыкой, обожать ее, одним словом, быть образованным человеком, чтобы осознать, к примеру, заключительные строфы стихотворения. Только если вы понимаете, что полет валькирий это эпизод из музыкальной драмы Рихарда Вагнера, 1-го из наибольших композиторов мира, шедшего далеко впереди собственных современников, вы поймете, о чем это: опередивши мир На поколения четыре. Только если вы слышали музыку Вагнера, вы найдете ее отзвук в 2-ух строчках: По крышам городских квартир Грозой гремел полет валькирий, где поэт не нечаянно собрал столько твердых -г , -к-, столько перекатистых -р-. Если вы понимаете, что, воодушевленный чтением Дайте, Чайковский написал симфоническую фантазию Франческа да Рамини на тему эпизода из Ада первой доли Божественной комедии, вы сумеете выудить в слове дьявольский не только значение очень сильный, нестерпимый, но и прямое значение этого прилагательного: дьявольский грохот и треск это грохот и треск ада. 

Изумительно выстроено это стихотворение. Сначала музыки нет есть только рояль, неодушевленный предмет (и то, что его несут, тянут, только подчеркивает его предметность, громоздкость). Но сравнения уже вызывают у нас чувство какой-то таинственной силы, в нем заключенной: его несут как колокол на колокольню (сразу вспоминается: ...как колокол на башне вечевой...); его волочат, как с заповедями скрижаль, т. е. как дощечку, плиту из тех, на которых, по преданию, были записаны законы, данные людям Богом... Но вот рояль поднят наверх: и город, и его шум остались внизу (как под водой на деньке легенд). Кончились 1-ые три строфы. В" последующей строфе возникает музыкант. И хоть назван он просто и ежедневно: жилец шестого этажа, это под его руками рояль зазвучит, оживится, не станет быть мертвым предметом. Но обратите внимание на то, что пианист начинает играть не сразу. Забаве предшествует мгновение безмолвья, созерцания, взгляда с вышины на землю. 

Эти минуты раздумий о земле и власти музыки обязаны сделать понятным очень необычное сочетание: заиграть свою идея (его неожиданность подчеркнута тем, что оно идет после вполне обычного заиграть пьесу). Идея, что музыка обымает, вмещает в себя все жизнь духа и жизнь природы ( цепочка однородных членов: идея, хорал, гуденье мессы, шелест леса будет продолжена в последующей строфе). Наращивается сила и мощь звуков. Раскат импровизаций опять сочетание непривычное, но вызывающее в памяти иное, привычное раскат грома. Все вбирает себя музыка: звуки и краски, свет и тьму, весь мир каждого человека. Поглядите, как новый ряд однородных членов полностью определенных слов (ночь, пламя) внезапно кончается двумя существительными совершенно иного ряда, совершенно другого смысла; жизнь улиц, участь одиночек. 

Но человек, сидячий за роялем, не одинок. Об этом три заключительных строфы. Они как бы раздвигают границы времени и места. Шопен, Вагнер, Чайковский громаден и бессмертен мир музыки.