Опишите ранешние годы и творчество Крылова (не наименее 80 слов)

В историю русской литературы Крылов Иван Андреевич вошел, до этого всего, как превосходный баснописец. Его рано стали печатно нарекать дедушкой Крыловым, и малюсенько кто в Петербурге помнил совершенно другого Крылова, энергичного и ядовитого, иногда очень и очень неосторожного журналиста.

Став еще при жизни общепризнанным традиционным писателем, Крылов, казалось, много заботился о том, чтоб закрепить в сознании окружающих представление о для себя как о простаке, который, когда и попадал в светский салон, вел себя своеобычно, по- семейному: обожал хорошо поесть, мог задремать во время широкомысленного спора и, вдруг очнувшись, сказать к месту какую-нибудь поговорку или аполог. Ведь я то же, что иной мореплаватель,- обожал повторять он, - с которым оттого только и беды не случались, что он не хаживал далековато в море.

С юношеских лет, любивший и разумевший театральное действо, он приспособил к отысканной роли и свою колоритнейшую наружность, точно пойманную в воспоминаниях И.С.Тургенева. Крылова,- писал он, - я лицезрел всего один раз на вечере у 1-го чиновного, но слабенького петербургского литератора. Он просидел часа три с лишком, неподвижно между 2-мя окнами и хоть бы слово промолвил! На нем был просторный изношенный фрак, белый шейный платок; сапоги с кисточками облекали его тучные ноги. Он опирался обеими руками на колени и даже не поворачивал своей колоссальной, тяжеленной и величавой головы; только глаза его иногда двигались под нависшими бровями. Нельзя было понять, что он, слушает ли и на ус для себя мотает, или просто так посиживает и существует? Ни сонливости, ни внимания на этом широком, прямо российском лице а только разума палата, да заматерелая лень, да по временам что-то коварное словно желает выступить наружу и не может либо не хочет пробиться через весь этот старческий жир

Ни о каком ином из российских писателей при жизни не рассказывали так много забавных историй, как об Иване Андреевиче Крылове. Одна из их была записана А.С.Пушкиным, а позже попала в жизнеописание баснописца, составленное П.А.Плетневым для первого Полного собрания сочинения Крылова (1847).

У Крылова над диванчиком, где он обыкновенно сиживал, висела великая картина в тяжеленной раме. Кто-то ему отдал увидеть, что гвоздь, на который она была повешена, не прочен и что картина когда-нибудь может сорваться и уничтожить его. Нет,- отвечал Крылов,- угол рамы обязан будет в таком случае непременно описать косвенную линию и избегать мою голову.

Перед нами словно бы бытовая заготовка басни, где смешным героем является сам поэт, ленивый и неосторожный. В течение 4 заключительных 10-ов собственной длинной жизни он никуда не выезжал из Петербурга, далее Приютино, загородной усадьбы своего начальника и попечителя А.Н.Оленина, но при всей собственной кажущейся неповоротливости непрерывно посещал на людях, внимательно, хотя и незначительно, присматриваясь к ним то ли на дежурстве в Общественной библиотеке (где он прослужил почти 30 лет), то ли компании литераторов, ощущая себя просто во всех противоборствующих партиях, то ли в Английском клубе либо на званом обеде у человека, иногда малознакомого, то ли в толчее Гостиного двора (благо и жил против него), то ли на следующем петербургском пожаре, при первом извещении о котором был готов отправиться хоть на окраину, даже ночью.