краткое содержание дракон Замятин

Свирепо замороженный, Петербург пламенел и бредил. Было светло: невидимые за неясной занавесью, поскрипывая, пошаркивая, на цыпочках бредут вон желтые и красные колонны, шпили и седоватые решетки. Горячечное, необыкновенное, ледяное солнце в тумане -- слева, справа, вверху, внизу -- голубь над загоревшимся домом. Из бредового, туманного мира выныривали в земной мир драконо-люди, изрыгали туман, слышимый в неясном мире как слова, но тут -- белоснежные, круглые дымки; выныривали и утопали в тумане. И со скрежетом неслись в неизвестное вон из земного мира трамваи.
На трамвайной площадке временно существовал дракон с винтовкой, несясь в неведомое. Картуз налезал на нос и, окончательно, проглотил бы голову дракона, если бы не уши: на оттопыренных ушах картуз засел. Шинель шаталась до полу; рукава свисали; носки сапог загибались наверх -- пустопорожние. И дыра в тумане: рот.
Это было уже в соскочившем, несущемся мире, и здесь изрыгаемый драконом свирепый туман был лицезреем и слышим:
-- ...Вожу его: рожа образованная -- просто смотреть неприятно. И еще собеседует, стервь, а? Беседует!
-- Ну, и что же -- довел?
-- Довел: без пересадки -- в Царствие Небесное. Штыком.
Дыра в тумане заросла: был только порожней картуз, пустопорожние сапоги, пустая шинель. Скрежетал и несся вон из мира трамвай.
И вдруг -- из пустых рукавов -- из глубины -- выросли красноватые, драконьи лапы. Пустопорожняя шинель присела к полу -- и в лапах серенькое, прохладное, материализованное из свирепого тумана.
-- Мать ты моя! Воробьеныш замерз, а! Ну скажи ты на милость!
Дракон сбил назад картуз -- и в тумане два глаза -- две щелочки из бредового в человеческий мир.
Дракон изо всех сил дул ртом в красные лапы, и это были, явно, слова воробьенышу, но их -- в бредовом мире -- не было слышно. Скрежетал трамвай.
-- Стервь такая; будто трепыхнулся, а? Нет еще? А ведь отойдет, ей-бо... Ну скажи ты!
Изо всех сил дунул. Винтовка валялась на полу. И в предписанный долею момент, в предписанной точке места сероватый воробьеныш дрыгнул, еще дрыгнул -- и спорхнул с бардовых драконьих лап в неведомое.
Дракон оскалил до ушей туманно-полыхающую пасть. Медлительно картузом захлопнулись щелочки в человечий мир. Картуз ишак на оттопыренных ушах. Проводник в Царствие Небесное поднял винтовку.
Скрежетал зубами и несся в безызвестное, вон из людского мира, трамвай.