Как зощенко продолжает традиции в литературе писателей-сатириков: Гоголя и Салтыкова

Поэт Маяковский вошел в наше сознание, в нашу культуру как "агитатор, горлан, вождь". Он вправду шагнул к нам "через лирические томики, как живой с живыми говоря". Его поэзия громка, неуемна, исступленна. Ритм, рифма, шаг, марш - все эти слова ассоциируются с творчеством стихотворца и выражают его. Это вправду поэт-гигант. И подлинная оценка его творчества еще впереди, поэтому что он очень крупен, объемен, его поэзия никак не вмещается в тесный и узкий мир наших идей и хлопот.

Маяковский - поэт многосторонний. Он мог писать обо всем в одинаковой степени талантливо и необычно. Поэтому его поэзия так многолика: от плакатов РОСТА с короткими и ловкими подписями до поэмы о целой стране ("Хорошо!"); от антимилитаристических стихов 10-х годов до ласковых, возвышенных поэм про любовь ("Скопление в штанах", "Флейтапозвоночник").

Не исключением является и тема, обличающая непристойность, филистерство, быт, обывательщину, волокиту и бюрократизм. В этих творениях Маяковский верен традициям российской литературы, так как продолжает тему, начатую еще Фонвизиным, Грибоедовым, Гоголем и Салтыковым-Щедриным. Если рассмотреть стихотворения Маяковского "О гадости" и "Прозаседавшиеся", то можно увидеть, что поэт обширно употребляет целый диапазон смешных приемов для описания бюрократов и мещан, чьи желания не простираются далее "тихоокеанских галифищ" и рвения "фигурять" в новеньком платьице "на рауту в Реввоенсовете". Поэт использует и разящие эпитеты, и ясные сравнения, и внезапные аллегории, но неподражаемо ярко вскрывают сущность порока гипербола, сарказм и гротеск.

Для образца проведем параллель меж "Прозаседавшимися" и "Ревизором". И стихотворение Маяковского, и пьеса Гоголя - оконченные литературные творения с завязкой, кульминацией и развязкой. Начало обоих произведений гиперболично: в одном это безнадежные пробы чиновников попасть на несколько заседаний сходу, где дискуссируется "покупка склянки чернил", а в приятелем творении бюрократы от кошмара признают в Хлестакове ревизора. Кульминация представляет собой гротеск. В "Прозаседавшихся":

"И вижу,
Сидят людей половины.
О, чертовщина! Где же половина иная?"

В нескольких строчках Маяковский довел ситуацию до вздора. Более плавен переход к кульминации в "Ревизоре", но по своей абсурдности она не уступает "Прозаседавшимся" и характеризуется, например, такими ситуациями, как сама себя высекшая унтер-офицерша, Бобчинский, просящий довести до сведения его правительского величества, что в "таком-то городке живет Петр Иванович Бобчинский". В развитии "Ревизора" Гоголь отразил свою веру в силу и справедливость высшей власти, в неотвратимость наказания. Развязка "Прозаседавшихся" иронична, что, возможно, разговаривает о том, что Маяковский понимал живучесть, неистребимость бюрократизма.

Если разговаривать о стихотворении Маяковского "О гадости", то тут мы найдем и гротеск в виде ожившего Маркса, призывающего свернуть головы мещанским канарейкам, и гиперболический эпитет "тихоокеанские галифища", и насмешливое выражение "мурло мещанина", и сопоставление "зады, сильные, как умывальники". Поэт без стеснения употребляет эти тропы и стилистические фигуры, осматривая филистерский быт, который "страшнее Врангеля".

Это стихотворение можно соотнести с пафосом творчества Салтыкова- Щедрина. В его произведениях сарказм, гротеск и гипербола встречаются дословно на каждой страничке, особенно в "Диком помещике", "Повести о том, как один мужчина 2-ух генералов прокормил", "Истории 1-го города". В своих творениях Салтыков-Щедрин нередко использовал прием фантастики. Сходственный прием использовал и Маяковский в пьесе "Клоп", где Пьер Скрипкин переносится в будущее.

В. В. Маяковский следовал традициям Гоголя и Салтыкова-Щедрина не только в использовании литературных приемов, но и в самой теме своих сатирических произведений, направленных против косности мышления, бюрократического и мещанского бытия и филистерской непристойности. Традиции российской сатиры были продолжены и развиты такими мастерами слова, как Булгаков, Ильф и Петров, Фазиль Искандер.